Жизнь моя, что тяжёлая ноша,
Непосильная бренная кладь.
Я почти этой ношей изношен,
Но душа не спешит покидать
Ветхий мир. И в кабацкой упряжке,
Где с другими и я заодно,
Лучший друг, в чьи-то впялившись ляжки,
Подливает в бокалы вино.
Хороша все же стерва! Вижу,
Как глотает гортань слюну.
«Вот с такой бы да по Парижу,
Вот с такой хоть к чертям ко дну» -
Так я думал годами раньше,
Обнимая такую ж точь-в-точь…
Сколько было в той женщине фальши,
Знает только холодная ночь.
И пусть строит она глазища
Мне, тебе и тому вон козлу,
Что водяру мешая с винищем,
Проблевался в соседнем углу,
Этот взгляд мне давно понятен,
И понятен чарующий вздох,
Не ведись на неё приятель,
Как на «шару» растаявший лох.
Ведь она, и сама не желая,
Разобьёт твое сердце вдрызг -
Вот такие же книжки листая,
Не один себя заживо сгрыз.
Ну, а впрочем, держать не стану,
Я и сам бы её не прочь.
Ковыряя душевную рану,
Вспоминаю такую ж точь-в-точь.
Хороша все же стерва! Вижу,
Как глотает гортань слюну.
Вот с такой бы да по Парижу,
Вот с такой хоть к чертям ко дну.
Что нам, друг, под огульный окрик,
Пьяный свист, под хлопки на бис,
На кулак не мотая сопли,
Стоит прыгнуть с обрыва вниз?
22.07.10.