Вопреки неторопливой прозе
и природе вечной вопреки,
я пройду по золотой занозе
уязвимой немочью руки.
Вопреки языческим канонам,
клином сердца вышибая клин
журавлиный к небесам калёным,
расколю хрустальный сон долин.
И к реке, навеки уходящей
из руки, опавшей на листок,
припаду строкой своей пропащей,
для причастья выустив исток.
И, слезой берёзовой стекая
по веснушкам щёк берестяных,
вдруг прольётся песенка слепая,
заглушая бой часов земных.
Пой, слеза, исполненная сердца,
пей, губа, искусанная в кровь,
и к душе поэта-страстотерпца
прикасайся.
И - не прекословь.