Засыхает плавленый сырок...
Он же плавленый. Он сдох.
Засыхает в чёрствости своей
Он не мой теперь. Лежи, балдей...
Весь сморщинился и одинок,
Как и я. Он жить не смог.
Я живу... А он готов на сток
По канаве в грязи, падший, как листок
Полетит в потрёсканной гримасе
Для помойной ямы. Он уж не опасен
Жирностью и вкусом, и не нужен мне.
Его жизнь в помойной новизне
Будет продолжаться. Я – один,
Но я рад сему, а он – КРЕНТИН!
***