Грядёт пиит, от славы пьян и весел.
За ним - толпа, которая «народ»,
на поводу его гремучих песен:
то по пятам, то забежит вперёд.
Он правом славен, вольным словом красен:
клеймит и льстит, воркует и рычит.
Толпа слепая истин от напраслин,
былин от басен всё не отличит.
Помстился блуд - и плут увещевает,
и сворку рвёт святая простота,
затравленного лаем зазывает
в объятья незлобивого Христа.
Каков нутром - такая и повадка:
распял Христа, Иудой обозвал,
и - попенял расхристанному сладко,
и с сожаленьем в лоб поцеловал.
И тут же сплюнул. И мигнул зевакам,
и потрепал изгоя по щеке.
И - вынул душу. И швырнул собакам,
которых вёл на слове-поводке...
Века спешат, легендам соревнуя,
толпа уходит, идола влача.
Но жив поэт, покуда речь родную
не испятнает пОтом палача.
Шумит толпа у перепутья злого,
глаголет камень мёртвым языком.
Но жив народ, пока кривое слово
не перехватит глотку поводком...