Заходит солнце.
Тяжелые облака проносятся над головой, словно большие бронированные жуки, медленно, угрюмо.
Их бока высвечивает красным, бардово-красным.
Ветер постоянным таким потоком овевает всё вокруг.
Волны бросаются под ноги пеной, но никто из неё не выходит, и она бесплодно оседает на камнях.
Сигарета за сигаретой я курю, дым уносится вместе с ветром, облака смотрят без выражения сверху, волны упорно так бьются о берег, солнце заходит.
Девяносто процентов больных раком - заядлые курильщики.
С соседней крыши разбегается и прыгает вниз мальчик, лет десяти, наверное.
16 этажей, 14, 10, 5, всё.
Он не заболеет раком.
Он спасся.
На соседнем камне сидит женщина: ей за тридцать, ранняя седина, никаких колец на пальцах, никакого макияжа.
Она смотрит, словно просит остановить кадр и назвать картину с ней "Отчаяние".
Локон иссохших волос бьётся на ветру, словно хочет оторваться, как листочек осенью, и улететь к облакам, к этим безмолвным и спешащим куда-то богам, чтобы выпасть дождем в воду и стать волной, бездумной волной, и ждать, когда взойдет заходящее солнце.
Женщина достаёт из сумочки миниатюрный пистолет, женский, Франция, 18 век, рука в последний моменты дрогнула, но пуля вошла точно в висок, вышла, и пронеслась в полуметре от меня, ушла в землю.
Она не станет героиней картины "Отчаянье". Теперь не станет.
Она спаслась.
Что за чушь, спросите вы, о чем это он?
Просто когда я смотрю на закат, я так четко понимаю внутри, что всё, всё для нас кончено, что ничего больше не будет после этого заката, и эта мысль так захватывает меня, что я встаю и ухожу в воду, чтобы остаться там навсегда, потому что здесь уже ничего нет, а то, что есть - уходит в воду.
И Солнце, и Солнце уходит в воду.
Всё.
Ушло.