Виолончель играет плавно Мендельсона.
Он помогает ей как будто невзначай:
На стуле сидя и покачиваясь сонно,
Смычком небрежно ноты нежные строча.
Вокруг твердят: «Ах, классика! Чайковский – гений!
Апплодисменты! Браво!» И на бис
Все больше требуют сыграть творений,
И сна-покоя нет, хоть радуйся, хоть злись.
А для него концерт – дрянные будни.
Тепло ли, холодно ли, три своим смычком.
Оркестр сердится: «Он нагло спит! Он – студень!
На сцене смотрится расплывшимся дьячком!»
Ему ж – до лампочки. Сидит себе и мучит
Виолончель-старушку и грустит.
Ведь в животе его так страшно пучит:
То утреннее пиво ему мстит.
Уставший дедушка, зачем тебе все это?
Коллег руганье, зрителей смешки.
Сидел бы дома ты без нот и без сонетов,
А я б не сочинила глупые стишки.