Восхитительный сад, иероглифы яблонь и слив,
между ними в траве золотистая лента тропинки,
в глубине, где раскинулся шапкою белый налив,
аккуратненький маленький домик, как будто с картинки:
крыша крыта соломой, окошки на юго-восток,
в три ступеньки крылечко к дверям с колокольчиком медным,
у перил деревянный и прочный приделан флагшток,
и флажок наверху развевается в танце приветном;
на террасе с циновкой плетёный висит гамачок,
два шезлонга, на столике в глиняной плошке черешня
и головка подсолнуха; подле порога сачок
прислонённый /как будто бы только что/ к стенке небрежно.
В приоткрытую дверь слышен тихий весёлый мотив,
иногда с озорным и забавным прерывистым свистом,
он плывёт между яблонь ажурных и солнечных слив,
то фокстротом, то вальсом, то лёгким стремительным твистом –
это на зиму пеночка в кухне готовит компот,
и в оконце глядит, поджидая охотника-мужа,
знает, должен с добычей усталый вернуться вот-вот;
опускает в сироп ароматные сочные груши.
Столько сделано дел – постирала рубашки в тазу,
во дворе на верёвке сушиться развесила ловко,
натаскала зерна, наносила ведёрком росу,
стрекозу погоняла /повадилась в «гости» плутовка!/,
из ангоры, присев в гамаке, повязала жилет,
полила у крыльца рододендроны, флоксы, петуньи,
в магазин долетела /за солью/, сварила обед,
и теперь, над компотом колдуя, поёт хлопотунья…