Самое непростое - болеть осенью,
Когда вваливаешься к полузнакомым,уже босиком,но еще без спросу,
Пытаешься объяснить, не сдерживаешь гроз
Души,переживаний пустых,
А они ждут,что ты выпьешь до дна на счет три...
И ты выпиваешь,но совсем не из-за них...
Просто когда внутри тлеет какой-нибудь ром,
легче и безоблачно-проще говорить о пустом,
Смеяться, словами жонглировать,сплетаться языками,
Руками и... Неважно. Ведь это не только со мной,
Не только с нами,
А со всеми,кто так и не долетел до нирваны,покоя не обрел ни в чем,
Мотыльковыми ладонями жестикулируя,
так и не взлетел.
Может секрет в том,что невозможно при жизни освободиться от тел?
Осень будет давать о себе знать,
Прося скорее позабыть или случайно на людных улицах потерять,
Или кому-нибудь не глядя,одолжить,отдать,
Чтобы одолживший мог ее у себя заиграть...Почему?
Неужели она не терпит мне одному
дарить северные ветра и ночи без облегчающих слез,
Которые казалось бы должны уже вырваться и до остатков души иссушить,
Но отчего-то медлят,а я каждую ночь успеваю забыть,
Что я кажется,наутро хотел тебя разлюбить...
А осенью мне только и остается за чье-то здоровье пить,
Но невозможно,что за мое...
Ведь тогда очень странно было бы что осень даже не пытается мне сказать,
выдать мне справку о выздоровлении,написать,
что я здоров.
Мне все еще не хватает слов
Чтобы все тебе письмом...
Я опять давлюсь полусном...
Просыпаюсь в поту - ресницы как стрелки часов...
я клянусь,я забыл,как писать пером,
Но для тебя я научусь по самоучителям жизни и благополучия,
без посторонней помощи,наплевав на никем не писаные приличия,
У меня получится,ты же помнишь,как я упрям...
Только давай больше не прятать нашу любовь по углам,
А если и верить - то только нашим общим снам,
Где на заблудиться и не порезаться о концы вернисажных рам...
Где свален наш ничего не значащий,или напротив,слишком много значащий хлам...
...Осень - наш не до конца сожженный храм...
И письма пером,и никаких глухонемых телеграмм...