Не улетай. Последнюю надежду
на волшебство, прошу, не уноси.
Но гаснет свет. И нет в шкафу одежды.
А есть билет в руке. И есть такси.
Есть суета. Есть бар аэропорта,
и поля взлетного предутренняя мгла.
Есть мелкий дождь, есть рейс и номер борта.
Есть я. Вернее, я уже была,
нетороплива, золота, свирельна.
Пусть правит память, преданный палач:
иди, взлетай, лети, живи отдельно,
люби отдельно и отдельно плачь.
Плачь по тому, что вовсе не забыто.
Но ты усилье сделай – и сотри,
сотри меня из темноты, из быта,
из вдохновенья утреней зари.
Из дыма предрассветной сигареты.
Из музыки, что принесла весна.
Из мягкого вращения планеты.
Из пламени огня, из дебрей сна
сотри меня, наивную невежду,
не ведавшую, что пощады нет.
На волшебство последнюю надежду
вернувшую.
Как авиабилет.