1
Перебрал он в тот вечер прилично:
В кошельке все, что было пропил.
А бармен, не дождавшись наличных,
В вытрезвитель, бранясь, позвонил.
Так, мол, и так, прошу сюда приехать обязательно,
Ведь дело это, господа, весьма безотлагательно.
Один у нас здесь перебрал, теперь сидит и мается,
И, чтобы чёрт его побрал, грубит и обзывается!
Дебошир обвёл взглядом нечётким
Тёмный зал и приметил в углу
Симпатичную ладную тётку,
Что прильнула всей грудью к столу.
Он к ней подсел, она ему пощёчину отвесила.
Наглец едва не протрезвел, ему вдруг стало весело.
Издал он гаденький смешок, и ей под юбку сунулся,
Но тут пришёл её дружок, и враз алкаш осунулся.
Вновь прибывший к нему обратился
Не с вопросом, а с речью: «Эй, брат,
Пожалеешь ещё, что родился,
Будешь жизни, наглец, ты не рад».
На что ему нетрезвый тип ответил: «Да, действительно,
Я пьян, от криков аж охрип, но тон твой оскорбителен.
Ты уступил бы место мне, такому интересному,
А сам бы шёл, дружок, себе по адресу известному.
От такого мужик чуть не сдулся,
Ну а тётка сомлела совсем.
Этот пьяный ей вдруг приглянулся,
Пусть и нет у них общих тем.
А муж её Фролов Семён, всё у него не ладится.
Не так уж шибко он умён, зато не обзывается.
По дому в целом он мастак, работы не гнушается,
И если что пойдёт не так исправить постарается.
Но терпение всё же не вечно,
И Семён это знал как никто.
Он бы мог и сдержаться, конечно,
Слабаком бы считался зато.
И он ему удар нанёс: пришлось недолго целиться.
Со скатерти все блюда снёс, рассыпалась салфетница;
И в зале кто – то заорал истошно да пронзительно,
Бармен же с нетерпеньем ждал людей из вытрезвителя…
2
Их забрали на старой машине…
Было душно в салоне – жара!
И по этой же самой причине
Драчунов одолела хандра.
Совсем сомлел Фролов Семён, изгадил амуницию.
Маршрут был малость изменён, их привезли в милицию.
Сказал суровый капитан: «Эх, хороши, соколики!
Один весь пьяный в дрибадан, другой пугливей кролика!
Что же делать мне с вами, не знаю.
Не могу ж я с работы уйти!
Но, признаться, вас так понимаю!
Сам бываю порой не ахти!»
Решил прервать нетрезвый в хлам повисшее молчание:
«Неплохо бы достигнуть нам взаимопонимания!
Претензий не имею я к Семёну свет Сергеичу,
А по – другому и нельзя, чего болтать теперича?»
Капитан захлебнулся от злости:
«Ты, пьянчужка, фуфло не гони!
Я тебе поломал бы все кости,
Но воспитан не так, извини!..
Но, погоди, брат, погоди, сейчас конфликт уладится…
Эй, Сидоров, а ну зайди, мне без тебя не справиться!»
Вошёл суровый конвоир, который всем заведовал,
Отвёл охальника в сортир и там с ним «побеседовал».
А с Семёном возились чуть дольше;
Он пытался загладить вину.
Всё кричал, мол, не буду так больше!
Капитан не поверил ему.
Семён кричал: «Не виноват! А что мне оставалося!
Уже теперь и сам не рад, что драка развязалася!
Начальник, строго не суди, войди же в положение!
И под статью не подведи, включи же сожаление!»
Капитан посидел и подумал…
Не хотел он проблем наживать,
В «обезьянник» сажать передумал,
Повелел их в три шеи прогнать.
Фролов Семён пошёл домой немного успокоиться.
Он так хотел побыть с женой, быть может, всё устроится.
Домой пьянчуга не ушёл, пропал бы без сомнения!
И лишь когда в себя пришел, простился с отделением.