Да ладно, ну, брось, ты, конечно, я всё понимаю:
Дела и напряги, чужие заботы в придачу…
И вроде теплее, когда о тебе кто-то плачет,
Когда кто-то ждёт /ой, дождётся (!)/ – а как же иначе,
Да ты не волнуйся, я в полном порядке, и, значит,
Вернусь, как обещано, даже /местами/ живая.
А мне хорошо бы спокойнее быть – не казаться,
Ронять на салфетки стихи меж борщами и щами.
Изранив шрапнелью эмоций, на выход с вещами
Отправить любовь и полсотни своих обещаний,
Сварганить так в воздухе ручкою пасс на прощанье,
И – занавес в пол, не дождавшись финальных оваций.
Но лето наследует в ливнях досрочную осень:
Комком онемевшим в подвздошных колотится «НУЖЕН».
Я с сердца со свистом снимаю студеную стружку,
Оно с каждым разом всё меньше и меньше – о, ужас (!?)
Нет, нет, не критично! Но стало значительно уже.
… А вдруг полегчает, когда не останется вовсе?
Я всё понимаю… забей, ну, подумаешь, сердце.
Тем паче, известно, что меньшее, вдвое ценнее.
Звучит ядовито, а, впрочем, бывало и злее:
Прости мой сарказм – я жестоко тобою болею.
И ты согреваешься мной, пока хворь эта тлеет,
А я – алкоклассикой – шейком из водки и перца…