Красные башмачки бабушки Тамары

 

(Цикл "Каблуки" )               


Было
это в
середине
девяностых.
Одна моя дальняя
родственница пошла
как-то в особо тяжёлые
для семьи времена торговать
на  рынок старьем... Пешком...
через   грузино-турецкую границу
(она   недалеко   живет). Пришла на
туреччину, разложила на ящиках товар:
половники, битые эмалированные кастрюльки,
колготки в сеточку... и старые туфли своей
покойной бабушки – лодочки на низком
каблуке   ярко-алого цвета. Бабуля
была женщиной доброй, очень
высокой, усатой, как
Ханума, и  носила
просторную обувь
сорок третьего
размера.
– Зачем
ты их берешь? –
пожал плечами муж, –
всё равно никто не купит
эти “лыжи”! - Родственница
включила переносной  магнитофон
для пиара  и стала ждать покупателей.
Вскоре, привлеченный   шлягером в исполнении
Владимирской   “Мальчик  мой,  вспоминай  меня”,
от  ближайшей   стены высокого минарета отделился
турок  лет  шестидесяти, седой, усатый, бородатый.
Взял "туфлю" и стал деловито примерять на
себя. Родственница турецкого не знала,
но попыталась объяснить  доброму 
человеку, что туфли женские.
Но турок презрительно
на неё посмотрел,
пробурчал
что-то
(наверное "Малчи,
жэнщэна!"), напялил туфли,
выбросив свои старые, шёлковые, с
загнутыми носками в кучу строительного
мусора неподалеку. Расплатился восемью купюрами
по пять тысяч  лир, что соответствовало тогдашнему
курсу и цене в один  доллар, выведенной на коробке.
Подумав, добавил ещё зачем-то пятицентовую,
американскую  медную монетку, огладил
длинную, крашенную хной бороду
и гордо удалился. Так уж
получилось, что кроме
этих туфель бедной
родственнице
ничего не
удалось
продать
в  тот день.
Придя домой, она
похвасталась перед мужем:
– Продала бабушкины туфли!
Турок доллар дал! – Один доллар –
это же деньги! При мужниной зарплате в семь
долларов, сколько  еды можно купить для двух детишек! 
Родственница  попросила  мужа  сходить поменять лиры на лари.
Вскоре он вернулся, расстроеный. Оказывается, пятитысячные купюры
в Турции недавно были изъяты из обращения из-за инфляции,
и оставшиеся в ходу деньги не действительны.
Родственница горько расплакалась. Было
обидно, что басурман обманул, что
устала, простояв впустую целый
день на жаре. Она в сердцах
кинула на  круглый стол
пятицентовую
монетку:
– Смотри,
Леван, что мне
этот обманщик дал с 
негодными   бумажками!
Пять центов, как в насмешку! 
Ещё ухмыльнулся  мне напоследок  и всё
бороду свою крашенную дёргал! – Родственница
опять залилась слезами, а муж вдруг бросился к полке
с книгами, отыскивая   старый   “Справочник   нумизмата”.
В те годы  многие увлекались нумизматикой.
– Ах, смотри, Наташа! Монета то редкая! –
вскричал Леван в волнении, – пойду на
Русскую в  Старый Тбилиси
в “Антикварный”!
Муж вернулся
к вечеру
и с порога
бросился
обнимать  жену,
 крича во  все  горло:
– Дорогая  ты моя, бриллиантовая!
Золотая!!! Ай, да бабушка Тамара!
Пусть земля ей будет мягче пуховой перины!!!
Пусть ангелы поют ей день и ночь райские песни!
Ай, да красные башмачки! Будь благословенен сорок
третий размер женской ноги! Монета  бесценна!  Слышишь,
Наташа!  Бесценна! Мы  богачи  теперь! –
Молодые супруги еще долго  кричали
от радости, переполошив весь двор.
Со стены в резной раме
чёрно-белой фотографии
на  ликование внуков
смотрело улыбчивое,
доброе и усатое
лицо бабушки
Тамары.
*
В эпилоге
могу лишь добавить,
друзья мои, что старый турок
дал Наташе один из пяти существующих
пятицентовиков Liberty Head "V" 1913 года
выпуска, за который на аукционе предложили
четыре миллиона сто пятьдесят тысяч
долларов. До сих пор пятицентовик
Liberty Head 1913 года
по ценности несравним
ни с одной другой
монетой
в мире.
 

23-06-10, Г. Женева