Н. решает умереть

Наши лица, милая, обожжены - натяни повязку до кромки глаз. По проспектам шли моськи и слоны - кому дело есть до блаженных нас? Вены помнят, где устье и где исток, в их подкожном метро череда из лиц. Так надрежь эпидерму, зачем в висок, пока юность бьется в сети ресниц? Ты же, глупая, рвешься на Камский мост, чтобы в легкие - воду, а тело - вглубь. Наша сука-жизнь поджимает хвост и доверчиво слижет с ладони ртуть. Бог откроет дверь, Бог пригладит шерсть, и метро под кожей пройдет насквозь. Мы идем к мосту, чтоб у края сесть, а не в ласку рук, ощущавших гвоздь...