Лето. Это значит – тяжело.
Это значит, снова из тумана
проступает бледное чело:
медленно, дремотно, первозданно.
Это значит – невозможно спать.
Слабость поднимается, с придонным
привкусом полировальных паст.
Это значит... Это значит – дома.
Вялый шёпот батарейных рыб,
призрак отопительных сезонов.
Это значит, разбудив дворы,
солнце оставляет воздух сонным.
Солнце в виде Мельницы: молчит
колесо, но кто его заклинил?..
Тишину раскаркают грачи,
свастикой взовьют кусты полыни,
а в окно к тебе влетит оса,
ось экуменических знамений.
Можно десять библий написать,
но в осе – ни слова не изменишь.
Не изменишь, как узор морщин
на неувядающей ладони
Непорочной Девы. Полон сил,
машет золотым котиледоном
бывший жёлудь, но ещё не дуб.
Ангелы и мавки в сарафанах
лестницей Иакова идут
в сторону небес обетованных.
Видно: небосказанность сквозит
из любого знака, даже точки.
Здесь – необозначенность, визирь,
и земной предел её восточный.
Вырублен из камня, как Симон,
ты стоишь, – и возникает голос
из доисторических времён
в центре лабиринта «Мир и Город»;
взламывает арматуру стен,
но принадлежит не Джельсомино...
Он – н и ч т о, являясь с р а з у в с е м
в середине Города и Мира.