Иванов Сережка на земле лежит,
струйка теплой крови на траву бежит.
Воспринять не в силах гаснущим умом
то, что не вернется он в отцовский дом,
красные травинки грязною рукой
он еще сжимает, он еще живой...
Чудится мальчишке: мама рядом с ним,
с добрыми глазами, с голосом родным.
И сестренка Вера тихо так идет,
вон, рукою машет, плачет...иль поёт..?
-Мама, где же батя? - не видать в дыму.
-Батя в дальнем рейсе, не поспеть ему,
все, как есть, расскажем, все передадим,
видно, не простится он с сынком своим...
-Что ты, мама, что ты? - не прощаюсь я,
через две недели дембель у меня.
Надя не забыла, уж недолго ждать,
руки-ноги целы, что еще желать?
Что ж ты плачешь, мама, стой, не уходи,
я устал немного, рядом посиди...
...Не услышит мама голоса его,
грохот да разрывы, больше ничего.
Не увидит мама, не убережет...
в судороге руки...в красной пене рот...
Только лишь сержантик Витька Поляков,
может быть, услышал тот предсмертный зов.
Это он склонился к другу своему,
это он увидел: не помочь ему,
это он запомнит, если будет жить,
как легко и просто можно нас убить,
как легко и просто можно дать приказ:
на восток, на запад...или на Кавказ...
...Иванов Сережка на земле лежит,
струйка теплой крови больше не бежит.
Что ты понял, мальчик, в свой последний миг?
Горько-горько всхлипнул...и навек затих...
Иванов Сережка не клянёт судьбу:
будет он опознан, будет он в гробу,
соберут ребята, вечный путь далек,
на ноге приладят точный номерок,
выполнят, как надо, смертный ритуал,
лейтенант Макаров твердо обещал.
Черные тюльпаны в небе расцветут.
Сына "грузом 200" к маме привезут.
Не в могиле общей, в смраде и в золе -
будет рядом с дедом он в родной земле.
Только голос мамы, превратившись в вой,
потревожит вечный цинковый покой...
"За прошедшие сутки потери Федеральных войск НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫ" -
скажет бодрый диктор в сводке новостей...
Не прощай, Серёжка, гибели своей!
Лина Лучникова 2010 г.