Там, где остов у церкви замшел,
а напротив - трактира избушка.
Там богатым нальют на полушку,
а юродивых гонят взашей.
Там пытается анахорет
что-то неводом выудить в небе.
Но попалась лишь пара медведей,
да и те пересилили сеть.
Где привязан к столу Прометей
с искажённым лицом от увечий.
Алкоголь ему выклевал печень.
И не слышно других новостей...
Там надежда, лишённая ног,
грустной бабой застыла в окошке.
Там заранее дуют в ладошки,
не пытаясь схватить уголёк.
На стене покосился портрет:
может - вождь, а возможно - икона.
Но поймёшь разве это спросонья,
если утром важнее портвейн?!.
В каждом шаге - начало конца.
И конец очевиден при этом.
И посмертные маски с поэтов
там всё чаще снимают с лица.
Ни просвета с желанием жить.
Лишь истошные вопли вороньи.
И плетутся к Николе с Матроной
попросить уберечь - схоронить...
Там, напротив трактира есть храм.
А за храмом - погост безграничный.
Без погоста пейзаж непривычный,
как святые без нимбов и ран...
... Только я никому не скажу,
что вдали, где кончаются камни,
есть река и поля с васильками,
и пшеница уткнулась в межу.
Там есть лес, и в лесу - соловьи.
И по лесу тому в босоножках
детвора изучает дорожки,
и глаза их светлы от любви...