Я читаю последних поэтов.
И вижу, что я немоден.
Я смотрю на нее.
Понимаю, что я отстал.
Полон бледненьким светом
Сосуд мой. Скулу уводит,
Из глаз угла льет.
Вместо жемчуга мне коралл.
И ладно бы. Сделаю шип,
Повешу на шею
Пусть колет ласково,
Помни, мол, сука,
Люби души своей грипп.
Торговал же сказкою?
Убивал фею?
Вот тебе. Чтоб ни звука.
Развернул зеркало кожи,
Прижался пусто,
Лоб сморщил,
Зрачкам указал на цель.
Нет, что ты, что же?
Стелись мангустом,
Что ж проще,
Прыгай к музе в постель.
Умоляй ее, бледную,
Старую в свою тысячу
От таких вот
Дрянных дур-маний,
Влить тебе свет ее,
Дать тебе жить еще,
Открыв рот,
Излить мед ламий.
Страшно быть, узнавая себя со стороны истончившегося от времени покрывала, сквозь которое любой свет мира проникает, топорща издевательски свои равнодушные жала.