(В память о Петечке Боровинском,
моём добром Друге из далёкой институтской юности)
Я печаль в ладонях грею,
С ней живу и с ней старею,
Ни во что уже не верю –
Ни в приметы, ни в слова.
Шпага в ножнах заржавела
И рассохлась каравелла,
И давно меня не манят
Золотые острова.
Закружили, завертели
Серых будней карусели,
Дни сливаются в недели,
Те – сплетаются в года.
Жизнь, как школьная тетрадка,
Исписалась без остатка
И проставлены отметки:
Кому – пять, а кому – два…