Пустынная плоскость стола
оканчивается холмами
посуды. Нет ничего, кроме встречи
двух чайных ложечек
и весенних желаний.
Двух чайных ложечек
забытых на неизвестной станции
поездами чашек;
двух лодочек
попавших в залив знакомств,
выброшенных из бури будней.
Их до сих пор качает,
то ли от недавнего чая,
то ли от того, что стол подрагивает,
передавая тектонику волн
их волнующей встречи.
И с этого мига
все их чаянья от чая до чая
и чай вдвоём, и уже отчаливая
в космическом спряжении и разъединении
рук, и уже отчаиваясь,
они будут спрашивать –
это случай или дзинь-дзинь-дзинь?