Дневные капали минуты в разгар обычных новых суток,
"цветы" и бомж, обмен валюты. Ругалась очередь к маршрутке:
Две офис-девушки надрывно свое отстаивали место,
высокой нотой словоливень.. нельзя опаздывать "хоть тресни".
Пенсионер кивал и трясся, теряя кровь для поликлиник,
"шаУрма" не рубила мясо, молчала дама за полтинник.
Охранник высился горою, кавказец розовел с "мамзелей",
ломились граждане по трое, снося замки дверей Газели.
Распространяя запах улиц с мечтой помоек подворотен,
бежала старая дворняга вдоль раскаленного народа,
остановилась, громко гавкнув и сделав "дело на природу",
вдруг грустно-мило улыбнулась и засияли звезды: Сотни.
а люди вдруг остановились, застыли кадром кинофильма,
в асфальтоокеаннных милях, зажглись огни святого Эльма.
Потрепанный столичный крейсер в боях за лучшую дорогу,
летел вперед обычным рейсом.
И в нем была Улыбка Бога.