Храм
I
Словно в синь бездонную взлетая,
Над Великой гордою Москвой,
Поднебесье головой пронзая,
Храм блистал короной золотой.
Он смотрел на двадцать миль в округе
Пятернёю золотых голов,
Много тысяч душ сбирал на службу
Бело-розовый гигант веков.
Бесконечная река людская
В свете дня и в сумрачной тиши,
Приходила к стенам, ожидая
Исцеленья страждущей души.
На ступенях, прислонясь друг к другу, -
И больной, и нищий, и храмой.
В летний зной, да и в шальную вьюгу
Припадали к плитам головой.
Венценосец видел величавый
Духовенство, и простых трудяг,
И царей прославленной державы
Пред толпой ободранных бродяг.
Утешенья в святости искали
Все: от деток и до стариков,
Веселились, пели и плясали
Средь всеобщих праздничных пиров.
Позолота, фрески и иконы,
И двенадцать бронзовых дверей…
Мрамор стен, высокие колонны
Возводили тысячи людей.
Колокольный голос несказанный,
Как божественная благодать:
Повседневный, праздничный, призванный
Укреплять, бодрить, благословлять.
Возносился храм на сердцевине
Древне - почитаемой земли.
В её жутких сумрачных глубинах
Призраки пристанище нашли.
Он стоял овеянный ветрами,
Золотилось солнце в куполах.
Тлела революция кострами,
И «враги» стонали в лагерях.
Храм впитал в себя и боль, и горе,
Кровь безмерную и дикий страх,
Купола темнели поневоле,
Голос вырвали в колоколах.
Он дышал… Молились люди в страхе,
И дрожали боязно во сне.
Но один не спал… стоял во мраке,
Растворяясь в сумрачном окне.
Он, ревнивым взглядом созерцая
В тишине громаду над Москвой,
Усмехался хитро, размышляя
И смотрел на небо пред собой:
- Храм небес, священная обитель,
Знаешь ли, что может человек?
Он – всему владыка и смотритель.
Выше Бога! И такой навек.
Подчиняясь внутреннему бунту,
Рыжий зло прищурился зрачок:
- Я с тобою власть делить не буду.
И не становись мне поперёк.
II
Поутру с больною головою
Потирая красные глаза,
В храм вошел один, над головою
Скорбный взор кидали образа.
Созерцая ненавистный профиль,
Что застыл, в Святилище войдя,
Гневный взгляд Святого Соваофа
Приковал народного вождя.
Грозный Бог непримиримым оком
Обжигал карающим огнём.
Кровь в виски ударила жестоко,
Торопясь, шагнул в дверной проём.
III
Закрываясь низким зимним небом,
Замер храм пред взорами врагов.
Под сугробами сухого снега -
Переплёты чёрных проводов.
Куполов запавшие зеницы
Скорбный взор бросали с высоты.
Искажённые от страха лица
Замирали, глядя на кресты.
Громыхнуло. Разорвалось небо,
Плача мелким бисером стекла.
И тяжёлым сероватым клубом
Пыль из нижних окон поплыла.
Снова грохот глубоко в подполье,
Храм стоял, неистово гудя,
В глубине старинного чертолья
Над костями сыпалась земля.
Заржавелый звук цепей скрипящих:
Словно даль неведомых веков
Перекликнулась с происходящим.
Им ответил гул колоколов.
Старики, и женщины, и дети
Из окрестных улиц и дворов
Голосили, падали, как плети,
В запыленный снег возле домов.
Их глаза отказывались верить:
Посреди Москвы средь бела дня
Храм - хранитель доблести и веры,
Содрогался, стёклами звеня.
Он гудел от скорби и обиды,
Не желая участи такой.
Пробивался через все преграды
Стыд над обесчещенной Москвой.
Палачи, волнуясь, торопились.
Третий взрыв… Протяжный долгий стон…
Вырываясь из земли и пыли,
Затихая, замолчал потом.
IV
Стены, балки, каменная груда
И гора бесформенных кусков…
Прихотью больного душегуба
Умер Храм – Святилище Богов.
В уцелевшей арке над вратами
Непоколебимо, словно врос,
Но с ошеломлёнными глазами
Средь руин стоял Иисус Христос.
Август 2009г.