Кажется, спишь, но всегда существует язык
тела. Ещё немота в тишине дозревает,
а человек к одиночеству нежно приник
сладкоголосыми – боли и жажды – словами.
С кем говорить и о чём говорить, не понять.
Окна распахнуты. Дождь шелестит, наступая.
Клейкая смолка листвы. Голубая кровать.
Всё произносится, как поцелуи, губами.
Есть ли у времени выход, хоть что-нибудь, дверь –
перелезая отрог, зачерпнуть океана –
ласточкой чёрной разбиться и, падая вверх,
всё повторять, повторять нелюбовь без изъяна?
Нет – раздаётся – как нет в нелюбви простоты.
Лоб, желваки, подбородок. Будильник дробится.
Ласточка беглая, солнечный блик – это ты.
Ты – эта чёрная внятная быстрая птица.
Только и речь твоя – свист. Комариный укол.
Тень набежала. Крыло за живое задело.
Суетен, светел, прозрачен, не высказан, гол.
Лёгкое тело.