(По сказке Г. Х. Андерсена
«Новое платье Короля»)
Наследник был готов на трон
взойти тотчас, но для приличья
решили, что святой закон –
сшить мантию его величью.
Как прихоть старая отцов,
увядших в роскоши и славе,
возникла в головах сынов
блажь церемоний величавых.
И вот с посланием летят
гонцы по градам и селеньям,
и люд мирской – и стар и млад –
покорно внемлет повеленьям:
«К вам, восходящий на престол,
Его Величество Наследник
благочестиво снизошёл
во имя просьб отца последних!
Во славу рода и страны
и для восшествия на царство
Его Величеству нужны
непревзойдённые убранства!
Чтоб было чудом из чудес
шитьё, орнаменты, корона,
и красотою до небес
прославился преемник трона!..»
И все портные, и ткачи,
в искусстве толк немалый зная,
Наследнику свой труд несли,
спеша из самых заокраин.
Но в лебедях тончайший шёлк,
и роспись, вышитая гладью,
не всколыхнули сердца ток,
и вместе с равнодушной знатью,
отверг Наследник мастеров:
радетелей традиций местных,
народных сказок знатоков,
благочестивых и кудесных.
Средь соискателей на право
шить облоченье Короля
нашлись любители халявы,
чудес с три короба суля.
Два иностранных гастролёра,
обманщики большой руки,
решили поживиться, вволю
наполнив туго кошельки
доходом из казны богатой
и разговором-похвальбой,
наобещав невероятный
вид ткани, качество, покрой;
что в мире не сыскать творенья,
диковинней, чем их шитьё
и что одевший непременно,
затмит своею красотой.
Но есть ещё одна волшебность:
наряд из ткани проявИт,
коль не увидит благолепность
кто из приближенных элит
и не узрит изыска цвета,
и не поймёт рисунка вязь –
тот либо глуп, и беспросветно,
иль служба для отвода глаз.
И по соседству с тронным залом,
в апартаментах для гостей
поставили станки и пряла
для воплощения идей.
Так театрально-величаво
своё являли ремесло,
что скоро все уже кричали:
«Какая прелесть – полотно!»
Никто признаться не решался,
что ничего не видит он:
что ткани нет, но есть коварство
и хитрость ушлых инперсон.
В итоге приняли решенье,
что «дивным» способом должны
начать без доли промедленья
свой труд заморские «творцы».
И мантию, и шлейф искусно
они, в указанный им срок,
соткали чтоб и с гордым чувством
явиться наш Наследник мог
пред толпами зевак сам, лично,
и чтобы люд большой страны
был восхищён его величьем
в одеждах дивной красоты.
И наступил момент великий:
часы на башне полдень бьют,
и под восторженные крики
Наследника на трон ведут.
Он вышел. Вкруг него охрана
из сотоварищей видна,
и семь пажей, несущих рьяно
шлейф от чуднОго полотна.
МузЫки радостные трели,
литавр высокий частый гром
и гимны, что веками пели,
во славу чествуя на трон!
И стройных всадников редуты,
и знатной челяди толпа,
и рукоплещущие звуки,
И гулом росшая молва:
«Наследник?! Где?! Какое платье?!
Что?! Платье?! Высочайший муж,
мне говорили, что заплатит
за платье миллионом душ!!!»
Но стихли все музЫки разом,
и смолк почтенный и убогий,
когда взметнула в небо фраза:
«Смотрите! А Король-то голый!»
В кальсонах и в рубахе нижней,
в домашних туфлях без носок,
но с властью намертво сроднившись,
превозмогая стыд и шок,
вышагивал Наследник трона.
И улюлюканье толпы,
и свист, и смех неугомонный
Его не трогали. Увы...
Вот так и ныне: в ложь окутан
престол закона и свобод,
низвержен честный и поруган,
и бедствует простой народ.
И явь уж кажется убогой,
И жизнь съезжает набекрень,
но Андерсен встаёт из гроба:
«Не путайте: здесь свет – там тень!»