Я становлюсь недвижней, мельче, легче
В глуши подъездов, лестниц и дверей.
Одним лекарством эскулапы лечат
Мучения людей и боль зверей.
Я верещал подопытным крольчонком,
В рыданьях человечьих гиб и мок.
Теперь, полупустой и отвлечённый,
Леплюсь, как глины розовый комок.
Всё тело мне ножами изжевали,
Но одинаково несносна боль,
Когда лекарством горьким изживают...
Неважно что, ангину иль любовь.
Летят к чертям краплёные колоды,
Святые идеалы – вдруг не те,
И жизнь нас до крови, увы, колотит,
Свирепо обучая доброте,
И боль тогда – не пошлая бравада:
В бессонницу ночей свой взгляд вольёшь –
Любимая, как лжива наша правда,
Но как правдива, до бесстыдства, ложь.
Как, возвышаясь, мы с тобою пали.
Плоды добра – лишь пустота и зло.
И вдохновение затёртых пауз
Нам не вернёт покаянности слов.