Сырые сумерки. Всё зябко,
И призрачно в оконной бездне,
В проигранности бесполезной
Былого, яркого порядка.
Туманно – вытянуты звуки,
Всё в подчиненьи тишины –
Беззвучной осени войны,
Смотрящей в прошлое души,
Густые вечером туманы
И прелесть черных лент дорог
В их успокоенности ног
И успокоенности раны,
И мягкий взгляда холодок,
И сон глубокий, словно пропасть,
И заплутавшей мысли след,
И всепронзающая кротость,
А емкость брошенного слова,
А важность встретившихся глаз,
А сброшенные душ оковы,
Кто, кроме осени нам даст?
Всем, уходящим сквозь туман,
Всем, кто застыл у окон бездны,
Кто осознал всю бесполезность
Идти на свой самообман:
Здесь, в осени ты отдохнешь
От смеха и злобы лишней
И образ вековечной вишни
Ты для себя приобретешь.
Туман, туман, туман, туман –
Ты от себя людей скрываешь
И этим будто ты прощаешь
Что не простит Христос, Коран
И сотни праведных религий
Простится в омуте тумана
Всё, всё и даже совесть – рана,
В перебирании реликвий
Ты целый день свой проведешь
И незаметно в сон уйдешь,
Где будут те, которых нет,
И в то же время они рядом,
А в памяти твоей распадом
Промчится вереница лет
Таких по-своему жестоких,
Прекрасных, близких и далеких,
Чужих, родных, как переплет
У книги сказок, что на полке,
Забытая, стоит без толку
С надеждой – кто-нибудь возьмет,
Но я, увы, уже не юн
Да и, о Бог, не стар на столько,
Чтобы в мечтах прибрежных дюн
Взять книгу детства мою с полки…
В яви ли сплю, во сне ли брежу,
И сам себя я мыслью нежу
Что отдыхаю... Где же, где
Найду свой отдых. Не дай Бог
Мне раньше приступить порог…
Надеюсь, ученик прилежный
Приду к седой я бороде,
Но вот и сумерки, свечу -
Ее, любимицу поэтов
Скорее ставлю и молчу
( Как много рифмы для «поэта»
«Планета», «где-то», «лето», «вето»…)
Все! Прекращаю, каюсь, каюсь,
Всё, прекращаю…, остаюсь
Я здесь, в своей скучнейшей драме
И только тьма в оконной раме
Заставит позабыть про то:
Кто в жизни бисер иль лото,
Все мы Создателя Кусочки,
Ну вот и все,
Спокойной Ночи!