Ах, Паша, разрази меня гром, как ты пашешь сегодня отменно,
Заметно в каждом вздохе твоем прилежанье героя труда.
И также в походке коня вдохновение явно заметно,
Пусть даже с поляны скотина мечтает слинять навсегда.
Ах, Паша! Твое рвенье прекрасно на сельскохозяйственной ниве,
А также чудесны глаза, выпадающие из орбит.
Когда ты подводишь итог трудодня, восседая в сортире,
И тело твое, как итог трудодня, несомненно, болит.
А где-то над городом Витебск витийствует муж твой Ангелин,
Толпа под Ангелиным пьет и жует – слышен челюстей хруст.
Ангелин не то чтобы муж, он, скорее, не муж в самом деле
И даже не летчик, он просто летает - и черт с ним, и пусть.
Ах, Паша! Такой вот подвох: твой Ангелин - агент добровольный
У скромных и проникновенных товарищей из ГубЧеКа.
Сурово сжимает в кармане штанов вороненый револьвер
И смотрит на всех исподлобья, точнее, из-под козырька.
Ах, Паша, он смотрит на то, как ты пашешь сегодня и пашешь,
И даже он любит тебя, скрыв свои намеренья слегка.
И может, немедля предложит тебе свое сердце на пашне:
А больше и нечего взять, кроме сердца, с него – дурака.
И вскоре над городом Витебск взлетит в небо пара влюбленных,
И будет писать их портрет вдохновенный художник Шагал:
Ангелин в штанах из жерси с револьвером в кармане казенным
И Паша в фате. А под ними, жуя, мировой интернационал.
Подобного женского счастья я сроду еще не видал.
сентябрь 2007