Суетной моей душе покоя нет больше.
Что там душа, когда память берет на мушку?
Веришь ли, я уже между тобой и Польшей -
Ты же почти всегда – в горестной Костомукше.
Яростный мой вокзал – словно прыжок в вечность,
Выстрел - всегда в упор, бравурный «Марш славянки»;
Я тебе не сказал что-нибудь человечье,
Что-нибудь, что сказать следует на прощанье.
Картавая, черт возьми, полячка поет душно:
Пшекает что-то там о бантиках на блузке...
Как же мне подкузьмил в том лишь повинный Пушкин,
Что научил меня покорно висеть на мушке.
Преданный мой Дантес где-то уже взрослеет,
Учится различать звон тетивы и картечи,
Вскоре возникнет здесь и, как лукавый гений,
Станет мне ворковать вечное о человечьем.
Но выстрела нет и нет. Дантес, как всегда, вне зоны
Или завис в сети - в сумерках Counter Strike.
Ржавый его пистолет, игрушечные патроны
Нянька несет в ломбард, обугленная от страха.
А я, как в хмельном бою, сжимаю от боли уши,
Падаю, будто в сон, в объятья картавой пани,
Чтоб расстрелять свою память о Костомукше,
Суетную свою, горестную свою память.
2006