Признайся, ведь ты же любила иначе – как если бы не любила,
Полуденный бриз не подарит Гурзуфу утоление жажды.
Что жажда? Она лишь томление тела. Но станется - силы
Уйти в поднебесье за бризом не хватит однажды.
Не хватит ни боли, ни страха, ни веры вершить наши игры
В крикеты отчаянья, в пинг-понги любовей, страстей - иные напасти.
Гурзуф возлежит на горбу у Земли, где, как черные иглы,
Торчат из-под кожи тела прихожан этой дьявольской паствы.
Когда б мы играли, как дети славян, увлеченно и зыбко
На ласковых скрипках забавные, тихие, странные темы,
Тогда бы я знал: не маэстро ведет эту партию скрипки,
А скрипка ведет за собой, как свирель, улетающая из Эдема.
Но полно, родная, признайся: ведь ты же меня не любила,
Увы, не за гордость и нрав полурусский и полуеврейский...
Ты просто любила иначе – как если бы грозно бранила
За то, что живу по-людски, а вовсе не по-библейски.
1998