Они познакомились по переписке - как многие тысячи людей находят друг друга. С той только разницей, что Павел сидел в тюрьме - следствие неудачной потасовки на улице. А Дашка была менеджером и совершенно не владела ситуацией по ту сторону жизни. Павел досиживал срок, страшно скучал по своей маленькой дочурке (он был вдовцом) и писал, что вскоре после освобождения хотел бы просто встретиться с Дашей и поблагодарить за ее простое искреннее внимание. На всякий случай Дашка спросила, не встретить ли его, не нужна ли помощь. Он долго отнекивался, а потом признался, что ему совершенно не в чем ехать домой. И она выслала ему спортивный костюм и даже носки. И написала номер мобильного - на всякий случай. Этот случай не заставил долго ждать…
- Даша? - голос в трубке был тихим, приятным и виноватым. - Я тут подумал…
После нескольких минут неуверенного блеянья в трубке Дашка наконец сообразила, что звонил Павел и что дела у него плохи. Освободиться-то он освободился, но на руки, кроме справки об освобождении, получил всего десять гривен. То есть почти ничего. От обиды Пашка даже всплакнул, но нужно было что-то делать. Как был - в обновках, что Дашка прислала, и в заношенных тапочках - поплелся в город. Прохожие разрешили ему позвонить на Дашкин мобильный, и теперь он надеется только на нее.
- Ну почему меня никто никогда не слушает! - Даша была в бешенстве. - Я же спрашивала тебя, нужно ли что, встретить тебя или нет. А теперь что делать? На часы посмотри - как я тебе эти деньги вышлю? Ладно, ты уж как-то продержись до утра, кофе там себе купи, пирожок, сигареты. Ну а утром я что-нибудь придумаю.
Легко сказать - придумаю. Ни свет ни заря Дашка позвонила начальнице, наспех наврала что-то про срочное дело, отпросилась и повесила трубку. И понеслось: она сновала от одного банкомата к другому, собирая нужную сумму. Пришлось поживиться и на кредитной карточке, потому что на зарплатной деньжат было маловато. Дашка спохватилась - на билет-то она денег ему вышлет, а домой Пашка как приедет- обуви же нет нормальной! На языке так и крутилось любимое подружкино выражение - «явленье в тапках». А ведь Катюшка, доченька его, так папу ждет «с заработков» - ну разве можно в таком виде к ребенку приезжать! Дашка решила спасти ситуацию ценой великих жертв (а именно - отказаться от похода к парикмахеру, у которого не была из экономии уже два месяца) и выделить Павлу на обувку еще какую-то сумму. Она дождалась его звонка и выпалила в трубку, что денег больше, чем он просил - и пусть даже не вздумает отказываться, а бегом бежит на рынок за кроссовками. Пашка, намерзшийся за ночь и успевший обойти все окрестные улицы до того незнакомого города, даже не знал, что сказать. На том и порешили.
Потом была огроменная очередь из занудствующих бабушек на узле связи (ночью они, что ли, сюда приходят?). И заветный бланк перевода, который Дашка, поглядывая на часы, заполняла, что называется, задней левой. «Через пару часов получит ваш адресат перевод, не волнуйтесь вы так», - подытожила сердобольная кассирша, рассмотрев на бланке название документа - «справка об освобождении».
Пашка тем временем использовал свои феноменальные способности и дар убеждения напропалую. Пришел в первый попавшийся компьютерный клуб, рассказал слезную историю бедного сироты и даже раскрутил админа на кофе. Сердобольный админ разрешил Павлу порыскать в сети и отправить сообщения. «Девушка, у вас случайно ноги не болят?» - сообщение явно было прислано с портала, но Дашка догадалась, от кого оно. Тут же пришло шутливое продолжение: «Странно, а вы у меня из головы не выходите вторые сутки».
Шутки шутками, прошло полдня - и Дашкины старания были вознаграждены. Павел позвонил и доложил, что деньги при нем, новые «кроссы» - на нем, и скоро отправляется его автобус в родной город. А вечером, когда Дарья стирала штанишки своего малыша, вновь зазвонил мобильник. Среди шума и гама на том конце провода Дашка услышала знакомый голос: «Не клади трубку! Это - для тебя!» Заиграла живая музыка, и послышался голос Павла - но уже в новом «амплуа». Он пел для нее песню, держа мобильник рядом! «Ты, теперь я знаю - ты на свете есть…» Потом он еще дважды звонил и пел - и все о любви.
Они договорились встретиться через неделю. В назначенный день Дашка носилась как угорелая по городу, наспех скупая нужные продукты. В квартире был наведен лоск, которого это жилище давно не видывало. Уже понимая, что опаздывает, Даша словила такси и примчалась на место встречи минута в минуту. На остановке, к которой она шла уверенной походкой, чеканя «шпильками» каждый шаг, было несколько парней. Но она сразу узнала Павла: на нем были те самые спортивные штаны, которые она ему выслала. После минутной паузы, заменившей приветствие, Дашка засуетилась: «Пойдем, нам все нужно успеть». А Павел глазел на нее и все думал, что она намного лучше, чем на фотографии. Такая подвижная, живая и простая, что ли.
Самым страшным было то, что Дашка совсем не имела понятия, как вести себя с людьми «оттуда» - а потому делала все интуитивно. Первым делом она чуть не волоком притащила Павла в детсад - и они вместе забрали Юрика домой. А потом был ужин, и Павел то и дело засматривался на то, как Дарья режет сыр, делает салат. Он два года не видел женщин - не говоря уже о том, чтобы оказаться в такой домашней обстановке. Он думал о том, как с ней все просто и легко, как она умеет ничем не обидеть и не задеть, и в то же время все сказать прямо в глаза без смущения. Ужин показался Павлу королевским. Он ел отбивные, сыр, салат, хватался за все, смущаясь насмешливых Дашкиных глаз, и только повторял: «Даш, я просто так давно всего этого не ел!»
А потом они втроем с Юриком смотрели кино, и малыш заснул на Пашкиных руках, крепко к нему прижавшись всем тельцем. На какое-то мгновение Павлу показалось, что не было ничего - ни зоны, ни срока. А просто он приехал домой - ну, пришел из армии или что-то еще. И вот его встретили родные, и ему с ними хорошо. И Павлу вдруг до боли захотелось, чтобы так было всегда.
Три дня пролетели как три минуты. «Даша, собирайся, мы уезжаем!» - Павел сказал, как отрезал. Его «понесло»: он рассказал Дашке, что в их распоряжении квартира в областном центре, где они будут жить - правда, с его мамой и доченькой, но места хватит всем. Он рассказал о «мерсе», два года дожидавшемся хозяина на стоянке, потому что некому было загнать его в гараж, ну и обо всем прочем. Попросил, чтобы она без спросу не открывала все подряд на его компьютере - там много важных материалов. Он даже взял бумагу и ручку и сделал расчеты, как быстро новоиспеченная семья сможет встать на ноги. Павел говорил о том, что работой он уже обеспечен, что заработок приличный и все будет путем. Дашка, не вынеся такого натиска, стала лихорадочно собирать самые необходимые вещи. Павел сказал, что пока она собирается и одевает Юрика, он быстренько сбегает и решит какой-то свой вопрос. Он попросил взять с собой Дашкин мобильник для «конференц-связи» и чмокнул Дашку в щечку. Уже на лестнице, когда она закрывала за ним дверь, Пашка оглянулся и как-то странно на нее посмотрел. Ну, не то чтобы странно, а сердце екнуло.
Дашка паковала вещи, поглядывая в окно. Сумерки подкрадывались все ближе, оставляя на нее светлые размытые пятна. Завтра ей предстоит написать заявление об уходе и быстренько рассчитаться с работы. Павел обещал специально для этого привезти ее в город. А уже сегодня она познакомится со своей новой семьей и может быть, даже возьмет на руки свою… Пашкину дочку. Часы пробили семь, затем восемь вечера. Позвонить было неоткуда - мобильный-то Павел забрал с собой. Ну что ж он так медлит, пора уже и прийти! Дашка уже уложила последний пакет, и даже завернула в полотенце фото в рамке - ее фото, которое Павел прямо сегодня хотел поставить на свой рабочий стол. Дашка порылась в сумке, желая подсчитать оставшиеся финансы - и пришла в ужас. Деньги исчезли. И вдруг она все поняла. Нет у него ни дочки, ни работы, ни дома - он просто мошенник и «развел» ее как последнюю дуру! Дашка, вся в слезах, упала на диван. Она из последних сил пыталась оправдать исчезнувшего принца, и в то же время понимала, что он просто предал ее, чтобы разжиться парой сотен гривен.
Дашка когда-то была задорной, веселой девчонкой. Синеглазая, звонкоголосая певунья - ее все любили и все ей немного завидовали. Но только немного, самую малость. Потому что она одним своим взглядом умела растворить любую, даже самую закоренелую ненависть и злость. Вот об этот-то взгляд и обжегся Павел, когда оглянулся на лестнице. Когда он услышал, как за Дашкой захлопнулась дверь, он сел на ступеньки и горько заплакал, как дитя. Но дело было сделано, и парень стряхнул остатки сомнений и быстро зашагал прочь. Он так много ей наврал, что не мог остаться - боялся. А без денег нельзя было найти ни прибежище на ночь, ни еду...
…Прошло два года. Как-то майским вечером в приличный ресторан одного большого города вошла симпатичная пара - светловолосый ладно сложенный мужчина и синеглазая девушка с обаятельной улыбкой. Увидев ее, посетитель ресторана за соседним столиком встрепенулся и занервничал. А потом решил: будь что будет. И, поговорив с музыкантами, взял микрофон. «Ты, теперь я знаю - ты на свете есть…» - песня лилась, и казалось, вместе с музыкой плакало все вокруг. Дама за столиком украдкой смахнула слезу с синих глаз и прошептала с укоризной: «Эх, ты… Явленье в тапках. А ведь могло быть все иначе!»