Как только зорька побледнеет
И ночь прохладу принесёт,
Гармонь играет – сердце млеет,
Частушки молодёжь поёт.
И Шура, бойкая девчонка,
В деревню весело звала,
Сердца чаруя песней звонкой,
Парней из дальнего села.
«Лебёдушка, – вздыхали бабы, –
Красой и статью – всем взяла,
Недалеко, видать, до свадьбы,
Не одного с ума свела».
Но замуж Шура не успела:
В июне грянула война.
С тех пор гармонь уже не пела:
Скорбела в тишине она.
В селе – солдатки да их дети,
Да старики, а воз забот.
Натруженные ныли плечи
И руки ночи напролёт.
Работала дивчина ловко,
Была с подругами не раз
Зимой на лесозаготовках,
Дружили с песней в трудный час.
Девичье часто сердце ныло:
Любимый весточки не шлёт.
«Пленён? А может и убили?» –
Гадала ночи напролёт.
И сторонилась почтальона:
Всё чаще он печаль несёт,
А не солдатские поклоны.
Уж полдеревни вдов, сирот.
Когда снега с полей сходили,
Сзывали молодёжь к пруду
Гармошки, чтобы на плотине
Попеть и поиграть в лапту.
Теперь не звали на лужайку…
Неужто пропадать в тоске?
И вышла Шура с балалайкой,
Играя лихо «При лужке».
Кровавая цена победы:
Вернулось пятеро калек,
Всего мужчин – юнцы да деды,
А вдов, девчат – не счесть в селе.
Юнцы басят, играют взрослых,
Один вкруг Шуры петухом,
Парнишка рыжий и курносый
Недолго был ей женихом.
И скоро «друг» уехал в город…
Об одиночке что писать?
Ей ныть не позволяла гордость,
Сама надумала рожать.
Быть матерью – святое чувство,
И от рождения дано,
Дитя носила с долей грусти:
От нелюбимого оно.
Растила сына. Улыбнулась
Ещё раз крепкая любовь,
И горьким горем обернулась:
Замёрз любимый. Видно, Бог
Карал её. За что судьбина
Ещё и сына забрала?
Монтёром был, его сгубила
Коварной молнии стрела.
Я как-то с ней разговорилась:
«В обиде, Шура, на судьбу?» Молчала долго:
«Я любила.
Прабабкой стать ещё могу.
Попробуй-ка сушёной рыбки,
Хожу ловить её сама.
А жизнь – награда иль ошибка,
Не думаю. Сойдёшь с ума».