Меня едва не сбивает машина, когда я перебегаю дорогу в последнюю секунду своего зеленого.
Эта весна то горькая, то соленая, вроде и солнцем залита, и одновременно расстреляна. Девочка, ты же сильная, ты же смелая, ты же умела так улыбнуться или так закричать, что хотелось жить, приходилось опять дышать, а если и не хотелось, то заставлялось быть. Девочка, ты не можешь вот так сгореть, и вот так остыть, через мгновенье, я же тебя держала, ты меня убеждала, вместе ломались, падали, но продолжали вперед ползти, девочка, это же наши с тобой пути, все эти срывы и
нервяки,
медляки,
следствие большой душевной кровопотери,
Милая, пожалуйста, без истерик,
столько хочется тебе рассказать, показать, доверить...
Милая, солнце наше, а это главное ведь,
Ты же сильная, ты же добрая, ты же славная.
Я не слышу, как тот водитель меня покрывает матом.
Это было. И не случилось, а прошлого мне не надо.
Твой Львенок ночами рычит, вцепляясь в меня когтями, это, наверное, совершенно не то, что я себе представляла, если дышать – через силу, через трубочку, наугад, за каждым сомнительным раем следует точный ад, только не заставляй меня бросаться на лезвие, в крайности, не разводи концы этого тяжелеющего моста, за каждой пропастью новая высота, только поверь, дай мне руку, а я-то выдержу не впервой, милая. Останься со мной собой.
Я хочу, чтобы ты вцеплялась зубами в мое плечо,
если слишком больно и чересчур горячо.
Мне бы тебя баюкать и успокаивать, может быть, Авель тогда не выведет Каина своей чистотой и не заставит себя убить, Девочка, ты постарайся не перестать быть.
если бы я могла облегчить твое мученичество.
Девочка, дыши, не сдавайся, ты мое волшебство