Счастье такое сильное, чтобы дух захватывало,
Наверное, не сбывается, потому что в него не верят.
И горло сдавливает от душераздирающего, проклятого,
Закончившегося календарно и бездарно апреля.
Да знаете, лучше уж вам не вдаваться: такая бездна
Отчаянья, одиночества, бессилия, безнадеги
Царит внутри неудавшейся, обреченной невесты…
И заламывание рук еще больше ломает ноги.
Ничего не хочется, но смотрю, как и прежде, в оба.
И придется, видно, дать согласие, чтобы меня лечили.
Да, вы знаете, я почему-то если люблю, то до гроба.
По-другому меня, к сожалению, не учили.
И вот странно обещание «я без тебя не выживу»,
Потому что выживается, я смотрю, тебе очень славно.
От тебя как-то непозволительно много пишется.
Жаль, правда, что не живется. А это главное.
Мы могли бы сорваться в полночь и… нет, не те уже.
Мне бы только хотя бы лицо заслонить ладонями.
Мне порой кажется: в том, как девушка любит девушку
Всегда присутствует что-то извечно потустороннее.
Я, потому что, как водится, так долго тебя ждала,
Что, конечно, как и положено, трагически потеряла.
И вот эти вечные, церковные колокола
Мне слышны теперь даже ночью под одеялом.
Мне дали, конечно, фору, чтобы я себе доказала,
Что бороться могу. Я ведь честно пыталась, мам.
А потом они просто спустились (я не сказала)
И мгновенно меня сломали напополам.
Курить, кричать, биться в конвульсиях, уходить,
Чтобы стать, наконец-таки, непоправимо врозь,
Чтобы точно уже идеальное не сбылось,
Чтоб понять, что порою так просто не разлюбить,
Если Господь решил меня окончательно погубить,
То надо сказать, Ему это удалось.