Прости меня.
Моя вина – огромна.
Вселенную неловкими руками
я вылепил. С апломбом божества
дал имена непознанным предметам
и тварей бессловесных нарекал
без колебаний – как на ум взбредало.
Я прах смешал в неопытных ладонях,
не ведая, куда впадают реки,
зачем гора не сходится с горою,
когда вернется на круги свои
витающий по ясным высям ветер.
Но я любил.
И судорога любви
сводила пальцы мне – и твердь крошилась
на икры беспорядочных созвездий,
на пыль планет, на атомы веществ.
Кипели камни.
Кремний с кислородом
неистово сцепились… Я любил –
пожар творенья ослеплял мой разум.
На берег выползали из глубин
кошмарные химеры бытия,
чешуйчатые предки совершенства,
задуманного мной…
И наконец,
еще горячий ком,
безмерный и лишенный смысла хаос,
я протянул тебе. Но я любил –
и все кругом безумью покорялось!
Охваченная пламенем моим,
ты вспыхнула в ответ и прошептала:
- Твой мир прекрасен, вечен и любим…
Ты верила. Ты в облаках витала.
Но жил во мне мой ледяной двойник.
Он знал, что я – не Бог непогрешимый.
Он знал: остынь любовь моя на миг –
гармония окажется фальшивой.
И я взгляну глазами мертвеца
на шар земли, поросший жизни тиной,
не отличив возлюбленной лица
от мерзкого обличия рептилий.
Рассудок, шестернями скрежеща,
обмерит черепа мадонн и монстров,
и, утолив познанья зуд, уснет,
как циркуль в бархатистой готовальне,
замкнувший идеально-точный круг,
в котором мы с тобой навеки сгинем…
Любимая,
не разнимай же рук,
сведенных за плечами дорогими,
любимая, не размыкай же век,
но верь сквозь них – в мой лес, в мой вечер синий,
в мой жаркий мир, где жив мой человек –
немыслимый, неправильный, красивый!
…Быть может надо было все разбить
на строгие квадраты или ромбы…
Прости меня.
Вина моя – огромна.
Но невозможно было не любить.