Фронтовые письма, старенькое фото,
Сохранили память о войне.
Только эти письма – треуголки с фронта –
Были адресованы не мне…
Вот они лежат, в шкатулке сложены,
Связаны любовно бечевой,
Развязал однажды осторожно их
И услышал голос я живой.
Рассказал мне голос тот далёкий,
С хрипотцой – простужен на ветру,
О любви к девчонке черноокой,
Вздрогнувшей от горя поутру,
Уронившей руки обречённо
И с глазами, взмокшими от слёз,
В тот момент, когда пакет казённый
С похоронкой почтальон принёс…
Глава 1
Письмо первое
«Ты помнишь ли, Наташа, наши встречи,
Как в первый раз представился тебе? –
Я счастлив был в тот тихий майский вечер,
Безмерно благодарен был судьбе.
Кружились медленно с тобою в танце,
Но не от вальса кругом голова –
Ведь офицерская судьба скитальца
Тебе придётся по сердцу едва.
Делить её – работа не из лёгких,
Не всякой женщине достанет сил!
Но я в мечтах парил – и в том полёте
Тебя своей невестой окрестил!
В высоком небе звёздочки блистали,
Луну затмила девичья краса –
И понял я, что в сердце мне запали
И угли глаз, и чёрная коса.
Гуляли мы вдоль набережной Волги, -
Хотелось петь, кружилась голова, -
Я провожал тебя, был путь недолгий,
И не сказал я главные слова…
А вот припомни и ещё такое, -
Теперь, как вспомню, самому смешно, -
Как твой отец гонял меня клюкою,
Не отпускал тебя со мной в кино…»
* * *
А он украл её! Не по закону
Увёз тайком, средь бела дня! –
Кинжалами грозила на перроне
Её нерусская родня
И вслед проклятья посылала…
…А поезд уносил с вокзала
На запад их, войне навстречу –
Мир был уже недолговечен.
Письмо второе
«Тебя со мной сегодня нет, родная,
И каждый день длиннее во сто крат.
Я вновь пишу, былое вспоминая,
Бойцы мои, уставши, чутко спят.
А завтра снова, с первыми лучами,
Продолжим марш позорный на восток.
Уже не раз старухи вслед кричали:
«Бежите?!» - рано подводить итог!
Ещё вернёмся, твёрдо это знаю –
Здесь наша, русская земля лежит.
Мужик-то русский «долго запрягает»,
Зато потом – попробуй, удержи!
Ещё погоним эту злую свору,
Да так, что только пятки заблестят…
Но ни к чему о грустном разговоры,
Пускай пока мои солдаты спят.
А я с тобой беседую ночами
И на сердце становится теплей.
Отходим мы с тяжёлыми боями,
И на врага всё злее мы и злей.
Пусть пролегла разлука между нами,
Её расплавит жар сердечных струй.
Любовь твоя и верность мне как знамя,
И первый взгляд, и первый поцелуй!»
Письмо третье
«Ну вот, к тебе опять пришёл я,
здравствуй! –
Ты улыбнулась мне: «Привет!»
А Николай твердит, пишу напрасно –
Из окруженья почты нет.
Но я пишу, я в письмах грею душу
И отправляю их в планшет.
Военную цензуру не нарушу –
Ведь на любовь цензуры нет!
Когда-нибудь мы встретимся, родная,
Когда-нибудь ты их прочтёшь,
Ну, а сегодня, я-то точно знаю,
Ты писем ждёшь и очень ждёшь.
А я к тебе стремлюся всей душою
Сквозь топь болот и сквозь беду.
Уж километров с тысячу прошёл я,
Но надо, и ещё пройду.
Да, я пройду, но очень беспокоюсь,
И от того тревожен сон,
Как долго шёл под бомбами твой поезд,
Как ваш доехал эшелон?
Ведь мы собрали семьи быстро, наспех,
Не уточнили и маршрут,
А в Гомеле уже фашисты, мать их! –
С тех пор всё прут, и прут, и прут…
Здесь по лесам людей бегущих реки,
Но скоро этому конец –
Не может о советском человеке
Забыть наш Вождь и наш Отец!»
Письмо четвёртое
«Вчера был бой у перелеска.
Лишь ночь открыла занавески,
Впустив июля первый луч,
Вдруг, словно коршун из-за туч, -
С пехотой шесть немецких танков
Обрушились на нас с атакой.
Мы пушки быстро развернули.
Рвалась земля, свистели пули…
Понять уж сложно: ночь ли? день?
Вот рядом Николая тень:
Из «пэтээра» бьёт по танкам –
Один поджёг, второй подбил,
Тут пулемёт заговорил…
И захлебнулась их атака.
Час продолжался бой кромешный:
Земля здесь с кровью вперемешку…
Окончен бой. Смолк пушек лай.
Я обернулся: «Нико…л-а-й…»
…Лежал мой друг с улыбкой светлой,
Глаза открыты – небо в них!
Я затянулся сигаретой
И вспомнил Лермонтова стих:
«Мы долго, молча отступали…»,
Но –
У каждого своё Бородино!
То первая была победа.
…Ты жди, Наташа, я приеду –
Одна ты в памяти моей,
Целую крепко.
Твой Сергей».
* * *
Шёл эшелон.
В нём женщины и дети.
Шёл на восток.
Куда ж ему ещё идти?
Вслепую шёл.
Был ночью свет в запрете.
На Волгу шёл.
Но взорван был на полпути.
Его сожгли
Фашистские пираты.
И он горел.
Он догорал в ночи свечёй.
Была война.
На это есть солдаты.
Была война.
Но дети, женщины причём?
Письмо пятое
«Наташа, милая, как жалко,
Что мы с тобою вдалеке.
Наташа, милая, как жарко
Хочу прильнуть к твоей руке
Своими пылкими устами!
Не слушай горькой ты молвы –
К тебе я сквозь разлуку злую
Прорвусь и сотней поцелуев
Покрою с ног до головы!
И будет всё, как мы мечтали».
Письмо шестое
«Грянул август ливнем,
от дождя промок,
Я пишу любимой
новое письмо.
Карандаш-огрызок
в пальцах я держу,
По бумаге рыхлой
буквы вывожу.
Синим, как чернила,
пишет карандаш…
Как мы славно жили,
помнишь ли, Наташ?
Образ мирной жизни
в памяти встаёт,
И тоска немая
за сердце берёт.
Предо мной виденье,
предо мной мираж:
Городок военный –
довоенный наш.
Недалёкий Гомель
шлёт свои огни,
Мы с тобой сегодня
в комнате одни.
Тихая пластинка,
красное вино –
Всё ещё недавно,
всё уже давно.
А ещё то лето
и такой же дождь…
Но теперь всё это
больше не вернёшь.
В памяти нетленной
он мне люб и мил –
Городок военный,
где с тобой я жил».
* * *
В который раз, письмо – в планшет
И дальше в путь, и снова в бой:
Уж так назначено судьбой,
А на душе покоя нет –
Какой же, к чёрту, здесь покой,
Когда кругом гремит война,
Когда не знаешь, где Она,
Твоя любовь, как далеко?
Сергей не знал, и знать не мог,
Что полпути прошла пешком
И вот, со скромным узелком,
К отцу ступила на порог,
Пришла сюда, под отчий кров,
Дочь беглая, потупив взор.
Но не прощён ей тот позор –
Закон Востока столь суров.
Беглянка плакала навзрыд
Четыре ночи и три дня,
Но неуступчива родня,
И в отчий дом ей путь закрыт.
Письмо седьмое
«Мужают быстро на войне –
Здесь жизнь подобна вспышке –
И не узнала б мать во мне
Луганского мальчишку.
Признаешь ты меня, иль нет? –
Дай Бог узнать скорее!
Молю лишь, помни обо мне,
Жди своего Сергея.
Пусть утону, сгорю в огне,
Не верь ты похоронкам –
Ты только помни обо мне,
Ты пой и смейся звонко.
Из боя вышел я живой,
Со злою смертью споря,
И жив теперь мечтой одной,
Что встретимся мы вскоре.
Когда приеду, мы вдвоём
Под старую тальянку
Про «очи чёрные» споём,
Споём с тобой «Землянку».
И лунный свет зальёт окно;
Под тихий звук пластинки
Я буду пить, но не вино –
С ресниц твоих слезинки».
Глава 2
Окопы рыть – мужское дело!
Но напрягаясь до предела,
Как будто добывая клад,
Работали и стар, и млад,
Себя ни капли не жалея,
Заветную мечту лелея,
Что повернут врага назад.
Да! То была работа!
Не до седьмого –
до двенадцатого пота!
В палящий зной и в злую стужу,
В окопы вкладывая душу,
Потели старики и дети,
И силы не было на свете,
Способной их остановить:
Ведь знали внуки, знали деды,
Что это нужно для Победы,
Что это нужно, чтобы жить!
Тяжёлый лом, лопата и кирка,
Худая детская рука,
Ещё два хлипких старика
И женщина!.. в окопе –
Как привидение легка
И, как тростиночка тонка,
Но, по лицу размазав копоть,
Она со всеми: здесь – в окопе!
Где женщина? –
Совсем ещё девчонка!
Но ей уже вторая «похоронка»
Вплетает в косу седину!
…Скажи! Кто выдумал войну?
Кто жаждет слышать плачь сирот
И кровь людскую жадно пить?
Кто мой народ решил сломить
И в землю честь его втоптать?
О нет! Ему рабом не быть
И никому над ним не встать! –
Он очень гордый, мой народ!
А сколько было их! –
Безумно жадных, злых:
Всех перечислить не берусь, -
Большая честь, - но Русь! –
Она была и есть!
Письмо восьмое
«…Есть прелесть, однако, в разлуке,
Когда мы, устав от дорог,
Целуем любимые руки,
Ступив на родимый порог!
И большего счастья не надо:
Была бы ты рядом со мной!..
Была бы лишь только ты рядом –
Я счастлив тобою одной!
Скорей бы разрушить преграды,
На крыльях любви прилететь,
В объятиях стиснуть отраду
И песню ей нежную спеть.
Спеть так, чтоб она прослезилась
Счастливой слезою любви,
Чтоб нежность её пробудилась,
Что долго томилась в крови.
…Когда же конец окруженью,
Что сердце загнало в тюрьму?
Когда же наступит мгновенье,
Когда я тебя обниму?
Как тянутся дни монотонно,
И нет мне покоя в ночи,
А сердце рыдает и стонет,
А сердце надрывно стучит…»
Письмо девятое
«Мы вышли. Не хотел тебя печалить:
Покамест «на щите» - не «со щитом».
Я окружён хорошими врачами –
Я в окруженье, но уже не в том.
Как сердце ноет: ты ведь где-то рядом,
Но знать не можешь, что я тоже здесь.
Нас разделили взрывами снарядов,
И потому кипуча к фрицам месть!
Нога болит: осколком кость задета.
Хирург сказал, что в строй я не вернусь.
Но я клянусь, родная, партбилетом:
На фронт уйду – я своего добьюсь!»
Письмо десятое
«…Влетела! – щёки-снегири – с мороза!
Как ты узнала? Кто тебе сказал?
И подкатили комом к горлу слёзы,
И радостью наполнились глаза!
А сердце было выпрыгнуть готово
И по палате гопака плясать.
Любимая, с тобой мы вместе снова –
Ни в песне спеть, ни в сказке описать!
Теперь я часто это вспоминаю,
И счастлив тем, что дочь
в руках держал.
Увидимся ль ещё? Теперь не знаю…
Ты слышишь? – снова голос задрожал.
Здесь, в Сталинграде,
кровью снег багрится,
Под каждой из руин таится смерть.
Но мы в котёл зажали мерзких фрицев –
Теперь придётся им в аду гореть!
Меня же к вам любовь большая греет,
И от того не страшно мне в бою:
Лишь ты и дочь – вот всё, что я имею.
И Родина, которую люблю!»
Письмо одиннадцатое
«…Пишу из Калача. Мы гоним фрицев,
И за спиной остался Сталинград.
В коротких снах дочурка часто снится –
Ах, как я горд и как безумно рад,
Какое счастье ты мне подарила!
Мне от души завидуют друзья.
Ещё вчера сказал майор Гаврилов:
«Раз стал отцом –
так жизнь прожил не зря!»
Ах, как он прав!
Майор наш прав, бесспорно!
Лавиной мощной фронт идёт вперёд –
Мы разгромим врага. Услышу скоро,
Меня дочурка папой назовёт!
…Но почему так почта отстаёт?»
Письмо двенадцатое
«…Жить нельзя человеку без веры:
Без неё он бескрыл и безрук.
Кто в атаке сегодня был первым? –
Ну, конечно же, наш политрук!..
У него на Урале две дочки.
Сына нет, и не будет уже:
Грудью он пулемётную точку
Заслонил на втором рубеже.
Беззаветно мы верим в победу,
Верим в тех, кто нас любит и ждёт…
Не волнуйся, я скоро приеду.
Пусть дочурка счастливой растёт!»
Письмо тринадцатое
«…Твои письма – они
Долгожданны, как птицы весной,
Как холодный родник –
Средь пустыни в полуденный зной.
К ним губами прильну,
Ощущая тепло твоих рук,
Брошу взгляд на луну,
И на звездную россыпь вокруг –
И увижу твой взгляд,
И узнаю улыбку твою –
Мне плевать, что все спят,
О любви я своей запою!
Пускай песня летит,
Пробуждая влюблённых сердца,
И пусть вечно звенит
О любви моей песнь без конца!
Я тебе её шлю,
Отвечая на письма твои –
Лишь тебя я люблю,
И другой не желаю любви!»
Эпилог
…Но редко приходили письма эти.
В землянке,
при коптилке,
в тусклом свете
Сергей склонился над планшетом.
Усталый вид, расстёгнут ворот…
Писал он:
«Завтра, на рассвете,
Родной освобождаем город…»
* * *
…И вот взвилась «зелёная ракета» -
«Вперёд, бойцы, за город мой!»
…Пробито сердце
вместе с партбилетом,
И не вернётся он домой.
Упал. Родную землю обнял крепко –
В последний раз и навсегда.
Её он запах помнил терпкий:
Здесь детства минули года.
Всё завертелось, закрутилось,
Как в фильме виденном давно:
Как будто детство возвратилось,
Улыбкой мамы озарилось
И в синей дымке растворилось…
А дальше снова, как в кино,
Предстала сцена на вокзале:
Наташа с влажными глазами,
Тугая чёрная коса
И вслед – проклятий голоса…
Вдруг! Вспышка –
рвётся киноплёнка
И жизнь становится короче…
Но на экране видит дочь он
И удивлённые глазёнки…
Он к ней руками потянулся
И потянулся сердцем,
напрягаясь:
- «Прости!
Прости, что не вернулся…
Прости…
и помни,…
дорогая…
* * *
Вновь атакуют танки наши,
А капитан остался позади,
Как в люльке детской
распластавшись,
У города родного на груди…
Да, он погиб, а солнце светит.
И радостен победы час.
На дочку смотрит он с портрета –
В него дочурка удалась!
( И в маму вышла цветом глаз).
А девочка не знает даже,
Что на руках её однажды
Держал отец всего лишь раз!
1984-2007г.г.