Я помню закат над верхушками елей,
Как шли по темну и на звезды смотрели,
Вдыхая вечернюю синюю свежесть.
Земля погружалась в ночную небрежность,
И только луна молчаливым дозором
За нами следила серебряным взором.
Михалыч, ворча отворил нам калитку,
Спровадил в избу, на собаку прикрикнул,
Зажег керосинку, спросонок зевая,
Щепы натесал к самовару для чая,
И важно (в очках в золоченой оправе)
На дичь боровую путевки нам справил.
Я был пацаном, молодым Дон Кихотом,
С отцом познавал все секреты охоты.
Лесные костры, радость утренних сборов,
Романтика наших бескрайних просторов
Меня полонили, и мир был прекрасен
В лазурных, зеленых и розовых красках.
Рассвет дожидаясь, ложиться не стали,
Портянки развесили, ружья достали,
Затеяли стол, и к горячей картошке
«Столичной» по рюмке, мне дали немножко.
Сидели, а ходики четверти били,
Спать не хотелось и мы говорили.
Тогда и запомнилась мне в разговоре.
Одна из историй о волке – Матёром.
Её нам Михалыч поведал построчно,
Когда речь зашла о волках-одиночках.
---------------------------------------------
«В деревне Рубцово, что тут недалече,
У Верки, вдовы, раз весною под вечер
Вдруг сука завыла и жмется к амбару,
Скулит и щетинится, зубы оскалив,
К задам обернулась, дрожит мелкой дрожью,
И птица домашняя мается тоже.
Ну, Верка к собаке – разведать причину,
Глядь, метрах в пяти здоровенный волчина
Застыл, будто в стойке, и холка дугою,
На суку глядит не мигая – та воет.
Хозяйку завидив, стал пятиться к лесу
И в миг растворился в вечерней завесе.
А в пору по местности случаи были,
Когда битый скот и зверье находили
В лесу и оврагах, в канавах обочин,
И всякий раз след – след волка-одиночки
Читался как почерк безжалостной силы,
И люди Матёрым волка окрестили.
Матёрый не в чет был обычному волку:
Хитер, осторожен, силен, и без толку
Пытались построить охотники планы,–
Зверь чуял засады, флажки и капканы,
К жилью выходил и людей не боялся,
И с гончими псами легко расправлялся.
Так вот, через день сей визит повторился,
У Верки волчина опять появился.
Однако, теперь уже утром, с рассветом
Он гипнотизировал веркину Грэтту
(Так звали собаку), а Грэтта визжала
И в ноги к хозяйке спасительно жалась.
Исчез, будто призрак в рассветном тумане,
А Верка, лишь чуть отпустило дыханье,
Прямками ко мне, то бишь к егерю значит –
Матёрый повадился, и не иначе.
Вот только неясна осталась причина,
Не трогал Матёрый ни кур, ни скотину.
Я тут же с докладом к начальству в районе,
Что так мол и так, что Матёрый в Рубцове
Два раза казался. Решили, что к ряду
Еще раз придет, то устроят засаду.
Волчатников опытных в области спросят,
И те обуздают незваного гостя.
Но дни проходили. Неделя, другая.
От Верки молчок, а в Рыжкове, в сарае
У Гришки немого дождливою ночью
Матёрый телёнка задрал в одиночку.
В угодьях, опять же, два случая сталось:
Подсвинка нашли и свинью – что осталось.
Я к Верке с допросом, и та рассказала,
Что гостя с тех пор у себя не видала,
В деревне все тоже спокойно и складно,
Вот, только с собакою что-то не ладно.
Какая-то странная стала вдруг Грэттка –
Как будто бы хворь, а всего лишь двухлетка.
Понура, печальна, совсем не резвится,
Поест – сразу к будке и снова ложится,
И смотрит оттуда такими глазами, –
От слез не удержишься, катятся сами.
И цепь не взлюбила – как только не воля,
Пытается вырваться, лает и воет.
Да, вот, еще: несколько раз примечала,
Как Грэтта на дню со двора пропадала.
Назад возвращалась уже ближе к ночи,
Вид виноватый, шерсть спутана, в клочьях.
Соседский кобель все ее прижимает,
Но Грэттка упорно его отгоняет.
Смекнул я тогда, – интересное дело,
Не уж то с Матерым? – не худо б проверить,
Тем паче, в округе за случаем случай,
Тут медлить нельзя, – чем быстрее, тем лучше.
А вскоре и впрямь оправдались догадки, –
Следы видел: волчий, а рядом – собаки.
Из области мне двух волчатников дали
Ребята со стажем, всё, как обещали,
Да знать по всему, и стрелки неплохие,
У первого «Меркель», другой с карабином,
Cобаки две с ними– гончак и овчарка,
Свирепые псы, и волкам не подарки.
Я с ними до Верки, готовить засаду.
Решили, что рядом селиться не надо,
А лучше в поселке, который за полем,
Там их и пристроил в пустующем доме.
Места показал – лес, болота, овраги,
Совхозные земли, до речки провадил.
А с Веркой такой уговор заключили:
Как только заметит у дома волчину,
Иль сука вдруг к лесу опять же подастся,
Так сразу к гостям областным обращаться.
И Греттку на цепь пусть пока не сажает,
А птицу и скот запирает в сарае.
Вестей областным долго ждать не пристало,
Как раз через день Грэттка снова пропала,
Домой не вернулась ни к ночи, ни утром,
Ребята до Верки – разыскивать суку.
Псы бойко обнюхали будку беглянки,
Но след потерялся у старой делянки.
А дело к полудню, и солнышко греет,
И лес уже буйной листвой зеленеет.
Плутали в болоте, спускались к оврагам,
Псы ищут, стараются, ходят кругами.
Все тщетно. Устали. Поднялись к дороге,
Разулись – проветрить портянки и ноги.
И тут у ручья в придорожной канаве
Раздался прерывистый лай волкодава,
Ребята за ружья, беда с сапогами,
Ну, в общем, спустились и псов отозвали.
Два следа к ручью, вдоль канавы и – через,
Собачий и волчий огромных размеров.
Гоняться за зверем – пустая затея,
Уже вечереет, и скоро стемнеет.
Решили, как зайца, – с загоном и лаем,
На круге подстать. Одиночка – не стая.
У всех одиночек иные повадки –
Замкнет кругом след, только где, – вот загадка.
Гончак взялся сразу с азартом и в голос,
Не хуже борзой – тут и вязкость и скорость.
Ребята ж с овчаркою, все во вниманьи,
Укрылись в кустарнике, что при канаве,
И слухом ловили все отзвуки гона,
Пытаясь прикинуть картину погони.
А гон то стихал, то опять приближался
И вдруг неожиданно враз оборвался,
Оставив волчатников в недоуменьи,
Уже было верящих в близость победы.
Хозяин на поиск собаки подался,
Второй, что с овчаркой, на месте остался.
И, знать, не напрасно. Минут через двадцать
Пес задрожал, стал хрипеть, волноваться,
Нос держит по ветру, исходит слюною,
Охотник притих и на выстрел настроен,
Внимательно ждет появления зверя,
Но вышли к ручью два пятнистых оленя.
Попили воды метрах в ста от засады
И снова обратно. – Волчатник в досаде.
С укрытия вышел, и черта припомнил,
И тут, не поверив глазам своим, обмер.
Напротив него, не спускаясь в канаву,
Громадный волчина стоял истуканом
И молча смотрел выжидающим взглядом,
А Веркина сука пристроилась рядом.
Хоть в бесов не верю, но, странное дело, –
Охотник и пес, будто остолбенели,
И только, когда визитеры исчезли,
Ожили и спешно с канавы полезли.
А Гретта с Матерым, прям принц и принцесса,
По полю рванули к ближайшему лесу.
Кобель сразу в травлю за ними пустился,
Волчатник к березе сухой прислонился,
И из карабина с надствольным прицелом
По волку успел пару выстрелов сделать.
Второй был удачным, Матерый споткнулся
И несколько раз на ходу кувыркнулся,
Но тут же поднялся и ход свой продолжил,
Слегка припадая на заднюю ногу.
Так трое и скрылись у леса в лощине:
Матерый и Гретта, овчарка за ними.
Стрелявший туда же бегом припустился,
Отчаянный лай спереди доносился,
Но ближе к лощине эмоции сникли –
Раздался дуплет, лай и паника стихли.
Короче, добравшись до края лощины,
На месте застал он такую картину.
На свежей траве, за день солнцем нагретой,
У старой осины, поваленной ветром,
Недвижно, без признаков жизни и страсти
Матерый лежал, в его сомкнутой пасти
Охотничий пес на земле шевелился,
Напарник с аптечкой над ними склонился,
А в нескольких метрах от старой осины
Хозяйская Грэттка чуть слышно скулила.
Овчарку от волка насилу отняли,
Бинтами, стянули поломы и раны,
Дуплет все решил, был короток и точен.
Чуть позже б – и с псом бы Матерый покончил.
Трофей на дорогу вдвоем выносили,
А сука все время за ними трусила.
Достойный успех, но ребята суровы,
Уж, очень не просто достался Матерый.
Таких волкодавов извел серый дьявол,
Задрал гончака – взял хитро, из засады,
Пока тот по следу чутьем разбирался,
Как шел по тропе, так лежать и остался.
Ребята не стали утра дожидаться,
Собрались, заехали, чтоб попрощаться,
Трофей показали. – Вот это волчище,
Видал я волков – этот будет почище.
Бумагу им выдал и плюс в благодарность
По стопке прозрачной конечно досталось.
И, вот интересно, – потом рассказали,
Что Грэтта за «газиком» долго бежала.
Откуда взялась вдруг – понятно не очень,
Но долго еще серой маленькой точкой
Мелькала все в зеркальце заднего вида,
Пока не стемнело и стало не видно.
Финал же истории той был печален,
Об этом мне бабы с Рубцова сказали.
Так вот, возвратилась беглянка уж к ночи,
Ни к Верке не льнет, и кормиться не хочет,
А только легла возле будки украдкой,
Свой нос положив на передние лапы,
Собачья слеза на глазах навернулась,
Уснула…, а утром уже не проснулась».
------------------------------------------
Сейчас я далек от наивных мечтаний,
Не балует время, увы, нас с годами,
Минуты длинней, а часы все короче,
Но, как только речь о волках-одиночках
Зайдет – вспоминаю я сразу о Грэтте
И повесть Шекспира о юной Джульетте.
Октябрь 2009 г.