Написано давно и слабо, но не удаляю. История правдива.
Восьмидесятые далекие года...
Еще мы молоды и ждем чудес от жизни,
Ещё любое горе - не беда,
И спорим, есть ли жизнь при коммунизме.
В далекой юности судьба меня свела
С простою женщиной,на тысячу похожей;
Она кассиром турбюро была,
Куда и я пришла работать тоже.
Немногословна и уже в летах.
Её мы, молодые, опасались,
Общались мало, только о делах,
Вопросов частной жизни не касаясь.
За педантичность, сухость, гордый вид
Между собой ее мы немкой звали,
Не зная, и потом нас поразит,
Как с этой кличкой в точку попадали.
Вокруг царил застой, но жить нам не мешал.
Идеи перемен в умах гнездились.
Год «перестройки» наконец настал:
И дверь на «Запад» настежь отворилась.
Барьер между мирами был разрушен!
Хлам с Запада рванулся на Восток:
Идея «сытой тупости» - нам в души,.
В кровь – героин, в пустой живот – кусок!
С ног на голову мир перевернулся!
Как дальше жить? Мы не могли понять.
Пока мужик российский обернулся,
Глядь – нечего в России своровать…
Но это отступление случайно,
Здесь про политику писать мне нет охоты.
Растрепанной, в слезах, в отчаянье
Пришла однажды наша Клава на работу.
В программе «Время» - репортаж о «гостье»,
Что сорок лет с родными не встречалась:
Она в далеком сорок пятом просто
На стороне союзников осталась!
«Та» женщина была героем дня,
Улыбкой-маской в камеры сверкала,
А тетя Клава, на экран глядЯ,
Страницы жизни в памяти листала…
А «эту важную» встречал сам Горбачев,
На ней меха и пальцы в бриллиантах,
А тетя Клава дочери в плечо
Рыдала и была близка к инфаркту...
Всего пятнадцать было нашей Клаве.
Когда в Ростов фашисты ворвались,
Детей собрав, как скот, они погнали
На Запад, в непонятную им жизнь.
(А власти города, прости им Боже грех,
Про отступление пораньше услыхали,
Собрались наспех, но быстрее всех
И, бросив люд простой, в тылы сбежали.
А их, детей, они по пальцам били,
Чтобы за борт машины не цеплялись,
Трельяж с роялем в кузова грузили.
И фикус - вместе с ним спасались…)
И вот ребят в Германию пригнали.
Рабов с Востока - фермерам раздать,
Чтоб эти «полулюди» помогали
Победу Гитлеру в войне ковать.
Геройства не было её, поверьте,
Так, городская девочка была.
Но даже под угрозой близкой смерти
Свиней кормить на ферме не смогла.
И брошена была в подвал гестапо,
И умерла б в подвале несомненно,
Когда бы не взяла в дом нашу Клаву
Жена штабного офицера - фрау Ева.
Да и для Евы выгодное дело -
Девчонку эту в горничные взять,
Что б мужу про любовника не смела
И не сумела б даже рассказать.
И потянулись дни неволи скучной,
Где были боль и радости крупинки,
О Родине тоска, слеза в подушку,
Мытье полов, чтоб не было пылинки...
Ее избила как-то фрау Ева
За то, что веник ей подать забыла.
Ну а потом девчонку пожалела
И платье шелковое подарила…
С весной и маем к нам пришла ПОБЕДА!
Ей девятнадцать и она живая!
Домой! Скорей! В Россию Клава едет
И ничего вокруг не замечает!
А ей со всех сторон: «Очнись!Куда ты?
С ума сошла! Там ждет Сибирь! Разруха!
Послушай, что кричат тебе солдаты:
«Немецкая подстилка! Шлюха!».
«Какая Англия и Франция? В дорогу!
Меня же мама там, в Ростове, ждет!
Я ничего не сделала плохого,
А без меня она умрет!»
Солдат встречали дома хлебом – солью,
А пленных – настороженно, враждебно.
Наедине со всей своею болью
Она испытывала эту горечь ежедневно.
Учиться в ВУЗе – ишь чего ты хочешь!
Нельзя! Фашистам-то зачем служила?
А доказать ты чем,скажи, нам сможешь,
Что лишнего им не наговорила?
НКВДшник вызывал к себе так часто!
В который раз неспешно и уныло,
Расспрашивал, ведя допрос «с пристрастием»,
Какие тайны немцам разгласила?
А забывалась только на работе,
Когда Ростов из пепла возрождали…
В трудах и отдыхе, слезах, заботах,
Как и у всех тогда, дни чередой бежали...
Замужеством - вдовец был с дочкой -
(Своих детей Бог так и не дал!)
Поставит Клава на той жизни точку
И в тихий город навсегда уедет…
И вот, пожалуйста! Предатель стал героем!
Эпохи символом, мостом между мирами,
А тетя Клава к нам, со своим горем:
«Я не осталась ТАМ, я же вернулась к маме!».
Что в прошлом было, подвиг ли, измена?
Попробуй нынче в этом разберись,
Но это было лишь ее бесценным
И Божьим даром под названьем –ЖИЗНЬ!