В доме брежневской застройки,
в сетке арматурных жил,
в клетке маломерной кройки
я работал, думал, жил.
Там залив, направо парки,
во дворе ликует сброд.
Тусклый свет парадной, арка
разевает черный рот.
Ночь пуста и день бесславен,
а за окнами вдали
тлеет угольная гавань:
краны, море, корабли.
Как миры иной породы,
где в огне горит вода:
пароходы, пароходы,
бухты, страны, города.
Плещут волны, ветер шалый,
на губах морская соль.
Белый борт и парус алый,
Здравствуй, милая Ассоль!
Здравствуй, горькая отрава,
крики, бряканье корыт.
Здравствуй, пьяная шалава.
Здравствуй, город, здравствуй, быт.
Здравствуй, Невский и Советский,
Мон-Парнас и Риволи,
Бронная, Тверская, Пресня,
гулкий колокол в дали…
Здравствуй, холод магаданский,
вологодские леса,
дикий окрик хулиганский,
подворотни голоса.
Здравствуй, в облике парадном
городская злая спесь…
Жизнь проходит где-то рядом,
где-то рядом, но не здесь…
Под сурдинку пьяной песни,
под соседский говорок
в мире утлом, мире тесном
жизнь творится между строк.
В дальнем море, в дымке синей,
между малым и большим,
между строчек, между линий,
между мертвым и живым.