So Does Everybody Else, Only Not So Much
O all ye exorcizers come and exorcize now, and ye clergymen draw nigh and clerge,
For I wish to be purged of an urge.
It is an irksome urge, compounded of nettles and glue,
And it is turning all my friends back into acquaintances, and all my acquaintances into people who look the other way when I heave into view.
It is an indication that my mental buttery is butterless and my mental larder lardless,
And it consists not of "Stop me if you've heard this one," but of "I know you've heard this one because I told it to you myself, but I'm going to tell it to you again regardless,"
Yes I fear I am living beyond my mental means.
When I realize that it is not only anecdotes that I reiterate but what is far worse, summaries of radio programs and descriptions of cartoons in newspapers and magazines.
I want to resist but I cannot resist recounting the bright sayins of celebrities that everybody already is familiar with every word of;
I want to refrain but cannot refrain from telling the same audience on two successive evenings the same little snatches of domestic gossip about people I used to know that they have never heard of.
When I remember some titillating episode of my childhood I figure that if it's worth narrating once it's worth narrating twice, in spite of lackluster eyes and dropping jaws,
And indeed I have now worked my way backward from titillating episodes in my own childhood to titillating episodes in the childhood of my parents or even my parents-in-laws,
And what really turns my corpuscles to ice,
I carry around clippings and read them to people twice.
And I know what I am doing while I am doing it and I don't want to do it but I can't help doing it and I am just another Ancient Mariner,
And the prospects for my future social life couldn't possibly be barrener.
Did I tell you that the prospects for my future social life couldn't be barrener?
Все так делают, правда, не злоупотребляют
Сюда, экзорцисты, приблизьтесь и начните изгнание бесов! И вы, духовники, приидите и отслужите службу,
Потому что я хочу освободиться от страсти недужной.
Страсть эта досадна, в одном флаконе крапива и клей,
Она превращает моих друзей в знакомых, а моих знакомых - в людей, отводящих взгляд, когда я попадаю в их поле зрения, как можно скорей.
Это явный признако того, что котелок мой не варит ни каши, ни щей, и дома у меня не то чтоб не все - просто нет никого вообще, и незачем так стучать,
И заключается всё не в том, что "Остановите меня если вы это слышали", а в том, что "Я знаю, что вы слышали это, потому что я рассказал это вам сам, и всё равно собираюсь рассказать вам это опять",
Да, меня пугает мысль о том, что сошёл с ума и живу за гранью реальности.
Когда вдруг понимаю, что пересказываю уже не просто анекдоты, а хуже - радиосводки и комиксы из газет и журналов недельной давности.
Я не хочу поддаваться, но не могу удержаться от подробного изложения общеизвестных светлых мыслей и отскакивающих от зубов цитат;
Я хочу устоять, но как же можно не пересказать вчерашней публике слухи и сплетни о людях, которых тут, по идее, и не должны бы знать.
Когда вспоминаю волнующие эпизоды собственного детства, то полагаю, что достойный пересказа рассказ прозвучит достойно и в тысячапервый раз,
И, честно сказать, я зашёл гораздо дальше и легко перехожу от волнующих эпизодов собственного детства к волнующим эпизодам детства родных, близких и всех, кто просто живёт по соседству от нас.
Но от чего действительно меня пробирают мурашки -
Я собираю вырезки и читаю их людям дважды.
И я знаю, что я делаю, когда я делаю это, и я не хочу делать это, но ничего не могу с этим поделать, ведь я - всего лишь старый болтун, это ежу понятно,
И, вероятно, нет шансов на то, что в общественной жизни у меня всё будет в порядке.
Я говорил вам, что навряд ли моя общественная жизнь будет благоприятна?