ЧАСТЬ 8
* * *
Где я? Похоже, что на дне колодца.
Хотя нет - вон потолок. Только очень высокий и сделанный, как и стены, из серебристого материала с холодным блеском.
Я была привязана к креслу. Напротив сидел Гур. Он молча смотрел на меня и курил.
На разделяющем нас шахматном столике лежал поясок от моего платья, в пряжку которого был вмонтирован замковый шифроопределитель.
Вещественное доказательство, как бы символизирующее проигранную мною партию. И не менее символичным было кресло, о котором я так мечтала днем и где так прочно "отдыхала" сейчас.
Вместо явки с повинной - арест на месте преступления. Полный провал в буквальном и переносном смысле.
Необходимо что-то срочно придумать, а я совсем отупела. Голова еще кружилась, мутило от лекарственного запаха во рту.
- Как ты попала в кабинет?
Впервые я видела Гура так близко.
Сейчас, без грима и нелепого факирского парика, он выглядел гораздо моложе, чем со сцены. Худощавое бледно-матовое лицо с резко обозначенными скулами, жесткая щетка волос - удачное сочетание природного русого цвета и седины, очень красивые руки.
И эта птичья манера сбоку, не мигая, смотреть на собеседника. Будто петух, собирающийся клюнуть.
Так уже было однажды. Он так же сидел в кресле напротив, с сигаретой в длинных подвижных пальцах, так же щелчком стряхивал пепел, по-птичьи скосив темные немигающие глаза.
Я знала этого человека! Моя уверенность не имела ничего общего со смутным подсознательным узнаванием всего, связанного с Гуром, - наследство Риты-Николь.
Сейчас его узнала я, Ингрид Кейн, несомненно встречавшаяся с Гуром в своей прошлой жизни.
Где же это было? Когда?
- Как ты попала в кабинет? Только не ври, что при помощи этого, - Гур швырнул мне на колени "вещественное доказательство".
Я медлила. Слишком уж неправдоподобной была правда!
Гур совсем склонил голову на плечо, глаза еще больше округлились и потемнели.
- Послушай, Николь, ты не глупа. Ты довольно ловко меня дурачила, пора бы перестать, а? Или я тебя спалю вместе с креслом. Ты ведь этого не хочешь, верно? Ну!
Вид его весьма красноречиво подтверждал, что свою угрозу он выполнит. Наша встреча в прошлом была, кажется, гораздо приятнее.
Но мне уже не до воспоминаний. Огонь, дым - б-р-р...
Я терпеть не могла боли и поспешно принялась убеждать Гура в своих благих намерениях. Не могла его нигде найти, попала в кабинет...
- Как попала? - перебил он.- Через дверь?
Далась ему эта дверь!
- Она была незапертой.
- Что? Незапертой?
Я не зря, кажется, опасалась правды. Гур взвился пружиной, шагнул ко мне. В его руке блеснуло что-то острое. Я зажмурилась.
И почувствовала, как путы ослабли.
- Встань. Та дверь тоже незаперта. Открой ее.
На первый взгляд ничего, кроме стены. Но затем на ее фоне я разглядела более темный, намертво впаянный прямоугольник.
- Она тоже незаперта. Ну!
Делать было нечего. Набрав в грудь побольше воздуха, я всем корпусом врезалась в прямоугольник. Пальцы скользнули по холодному металлу и, потеряв опору, ткнулись в пустоту.
Я будто проскочила сквозь стену, едва не упав.
За спиной щелкнуло - и полная темнота.
Постояла, прислушалась. Гур не подавал никаких признаков жизни. Ловушка? Что если он решил спалить меня здесь, сохранив кресло?
Я рванулась обратно, вновь проскочила стену, но на этот раз не удержалась на ногах. И, сидя на полу, ждала, когда Гур начнет смеяться.
Вот уж поистине ломиться в открытую дверь!
Но Гур не смеялся, он был очень бледен. За шиворот, как котенка, рывком поднял меня и, не отпуская, хрипло выдавил:
- Как ты это делаешь?
Мне стало не по себе. У Гура и пальцы были птичьи - так и впились мне в плечо.
- Не знаю. - Я тщетно пыталась освободиться, - Я правда не знала. Иначе к чему была возня с кондиционером?
- С кондиционером?
Вот оно. Шанс направить разговор в нужное русло.
- Если ты согласен выслушать...
- Да,- сказал он, наконец отпуская меня. - Да. Говори.
Мы опять сидели в креслах напротив друг друга, и я пересказывала ему отчет Риты о наблюдении над объектом 17-Д.
Все мое внимание уходило на то, чтобы говорить о Рите в первом лице.
Гур молча слушал, нацелив на меня неподвижный птичий взгляд из прошлого Ингрид Кейн. Я рассказала про кондиционер, про жидкость с запахом хвои, про то, как качнулась комната.
- Если б знать, что дверь можно было открыть просто так...
- Это мог только ЧЕЛОВЕК.
Я сочла нужным переспросить.
- Че-ло-век,- повторил он. - Я был единственным на Земле-бете. Адамом. А теперь вот ты... Ева из ВП.
И хрипло рассмеялся.
Что он такое несёт?
- У нас это назвали "болезнью Гура". Дэвид, что со мной?
- Охотники не смогли найти барсучью нору и решили справиться о ней у самого барсука.
- Если ты думаешь, что меня подослала ВП... Давай рассуждать логически.
Я больна и не совсем нормальна, значит, во-первых, не являюсь полноценным агентом.
Во-вторых, я же для них ценнейший экспонат, единственный в своем роде объект для изучения "болезни Гура".
Зачем им было отправлять меня одну прямо тебе в руки?
- И все же тебя отпустили...
- Просто я их убедила, что здорова. Обманула ВП, чтобы встретиться с тобой и...
- Но если ты их убедила, что здорова, то тебя снова можно использовать как агента. Не так ли? Твоя логика трещит по швам.
Пришлось предъявить последний козырь.
- В конце концов... Я в твоих руках. У тебя всегда есть возможность меня убрать. И если мы перед этим обменяемся информацией, ничего не изменится, правда?
Только, пожалуйста, не надо огня. Что-нибудь другое, а, Дэвид...
Гур потерся щекой о плечо, скосив на меня глаза.
Где же? Когда?
Он опять выпрямился неожиданно, как пружина, и прошел в соседнее помещение (на этот раз через обычную дверь). Я услыхала шум льющейся из крана воды.
Гур вернулся с наполненным стаканом, что-то бросил туда, отчего вода приобрела голубоватый оттенок, и протянул стакан мне.
- Это "что-нибудь другое". Ты умрешь через два часа после того, как это выпьешь. Мгновенный паралич сердца, абсолютно безболезненно. А я за это время успею удовлетворить твое любопытство. Идет?
Вот и все. Я отлично понимала, что Гур никогда меня отсюда не выпустит и его предложение в данной ситуации, пожалуй, лучший для меня выход.
То, ради чего я сюда пришла, ради чего жила эти два месяца, сейчас исполнится.
Барсук покажет охотнику свою норку и убьет охотника.
Забавно. Я хочу знать, где нора.
Я взяла стакан. Жидкость оказалась безвкусной, и я выпила с удовольствием, так как хотелось пить.
Гур усмехнулся.
- А ты вправду изменилась. Прежде ты ценила жизнь и интересовалась лишь тем, чем тебе приказывали интересоваться. Ты была на редкость нелюбознательна, Николь.
Я взглянула на часы. Без восемнадцати четыре.
- У нас не так уж много времени.
Он с интересом разглядывал меня, почти положив голову на плечо.
А напоследок я задам ему вопрос: "Ты когда-либо встречался с Ингрид Кейн?"...
- Хорошо,- сказал он, - Пойдем.
Я убедилась, что дверь в стене он умеет "открывать" не хуже меня. Вспыхнул свет, и мы оказались в помещении с таким же высоким потолком, только гораздо просторнее.
Огромный куб из серебристого материала с холодным блеском. Вдоль стен громоздились полки, сплошь заставленные картонными прямоугольниками, напоминающими старые коробки из-под конфет.
И вообще все вокруг было до отказа забито странными предметами, о назначении которых я понятия не имела.
Одни из них походили на мебель, другие - на приборы, третьи - вообще ни на что.
Они были очень ветхие - выцветшие, потрескавшиеся краски, ржавчина. Даже в воздухе, несмотря на мощные кондиционеры, ощущался музейный запах старья.
Уж не хранит ли здесь Гур ту самую загадочную "аппаратуру", в существовании которой я прежде сомневалась?
Я взяла с полки одну из "коробок". Внутри оказалась стопка пожелтевших бумажных листков со старинным шрифтом.
Древний способ фиксации мыслей...
- Это книги с Земли-альфа.
- С Земли-альфа?!
- Да. Здесь все с Земли-альфа.
Невероятно! Более трехсот лет существует закон, по которому любой предмет, несущий в себе информацию о родине человека, подлежит немедленному уничтожению. За нарушение этого закона - смерть.
Земля-альфа - прОклятая Богом планета, куда Господь изгнал человека из рая в наказание за грехи, вот и все.
Чтобы через несколько тысячелетий люди вновь обрели утраченный рай тут, на Земле-бета.
- Здесь редчайший архив. И, видимо, единственный. Я обнаружил его случайно, когда в моей лаборатории на первом этаже разворотило взрывом пол.
До сих пор не знаю, кто и зачем это оставил. Я тогда занимался химией. Земля-альфа интересовала меня не больше этого окурка.
Химией. Он щелчком сбил с сигареты пепел.
И тут я все вспомнила.
Эрл Стоун! Лет двадцать назад Дэвид Гур был Эрлом Стоуном, лучшим учеником Бернарда.
Талантливый химик, восходящая в науке звезда, впоследствии внезапно исчезнувшая с горизонта.
Я узнала его, когда-то худого долговязого мальчишку, которого Бернард привел однажды к нам на обед.
У мальчишки был волчий аппетит, он смеялся над нами, что мы живем по старинке, семьей. А Бернард доказывал, что в старости это удобно - есть с кем поболтать о своих болячках и посидеть за картами.
Потом Бернард пошел в спальню отдохнуть, а мы за чашкой кофе проговорили на веранде до вечера.
Эрл был отлично осведомлен о моих исследованиях, хотя Ингрид Кейн в то время уже давно забыли и вообще мои работы не имели никакого отношения к тому, чем занимался он сам.
Он привлек меня совершенно необузданным любопытством - в этом мы были схожи. И вместе с тем я уже тогда была развалиной. Беседа меня утомила, отвечала я не сразу и еле слышно.
А Эрл, по-птичьи скосив на меня круглые, любопытные глаза, нетерпеливо щелкал длинными пальцами по сигарете, а потом вдруг выпрямлялся пружиной со своим "Ну же! Ну!".
Ему, видимо, очень хотелось стукнуть меня, встряхнуть, как старый забарахливший прибор.
- Надеюсь, мы когда-либо продолжим нашу беседу, мадам Кейн...
Он сказал это, с сомнением оглядывая меня, будто прикидывая, сколько я еще смогу протянуть.
Я наблюдала, как он уходит по ярко освещенной аллее парка, двигаясь с бесшумной грацией зверя из семейства кошачьих.
И впервые за много лет пожалела, что мне не двадцать.
Эрл Стоун...
Я чуть было не отступила в тень, однако тут же сообразила, что он-то никак не сможет меня узнать.
Я была Николь Брандо, которой двадцати еще не исполнилось. И не исполнится никогда. Забавно.
- Когда догадался, что к чему, первой мыслью, естественно, было сообщить куда следует, - Я заставила себя слушать Гура, - Но кое-что в этом хламе меня заинтересовало. Решил подождать. Потом все откладывал.
Любопытно. Мне никак не удавалось их понять, существовала некая преграда...
Я сам должен был измениться, стать человеком с Земли-альфа.
И я им стал.
Я назвал эту жидкость "альфазин". Достаточно ввести два кубика...
- Но откуда она взялась?
- С Земли-альфа. Колба была упакована в одном из ящиков.
- Как же ты смог догадаться о ее назначении?
- Случайно. Просто экспериментировал. Что это такое, понял потом, когда стал сопоставлять симптомы своей болезни с этим, - Гур указал на полки.
Он явно что-то недоговаривал.
- Но состав, формула? Природа действия? Альфазин исчезает из обычного сосуда и моментально всасывается в кровь...
- Какое-то неизвестное нам вещество.
- Однако его должны были знать на Земле-альфа.
- Возможно. Никаких сведений на этот счет.
Гур наверняка хитрил. Он был химиком и слишком любопытным, чтобы не докопаться до сути.
Чего он боится? Я почти покойница,
- Эта колба здесь?
- Альфазин кончился,- сказал Гур,- ты слишком много хлебнула. Я даже не смог продержаться а цирке до конца сезона. Там отлично платят, но их интересовали лишь сеансы гипноза. И не только их, - Гур насмешливо скосил на меня глаза, - Что ты еще хочешь знать?
- Чем они отличались от нас?
- Способностью чувствовать.
- Что ты имеешь в виду?
- Во всяком случае, не те пять чувств и инстинкты, вроде самосохранения, которыми обладают и животные.
Я говорю о чувствах друг к другу.
Можно назвать это совестью, общественным самосознанием - как угодно... Наш рай убил человека, позволил ему убежать в себя.
- Не понимаю...
- Они умели мечтать и жалеть, любить и ненавидеть. Непонятные слова, да?
Они совсем иначе воспринимали мир и себя в мире.
Гораздо обострённее, глубже, полнее.
Тот человек знал и страдания - пусть! Но это заставляло искать выход, бороться, переделывать мир.
У них было искусство.
- А разве у нас...
- У нас искусность. Искусные маляры, танцоры и джазисты, которые хотят выразить только то, что умеют раскрашивать холст и стены, отплясывать лучше всех "чангу" и долбать по клавишам.
Они развлекают толпу и получают за это чеки. У равнодушных не может быть искусства.
Человечество остановилось в развитии. Оно ничего не хочет и никуда не стремится.
В науке осталась лишь горстка любознательных, которые удовлетворяют свое яичное любопытство и плюют на человечество.
Любопытство кошки, гоняющейся за собственным хвостом.
Земля спокойных, земля живых мертвецов.
Впервые в жизни я ощущала себя безнадежной тупицей. Предположить, что Гур попросту помешался на Земле-альфа и его странные утверждения не стоит воспринимать всерьез, было бы легче легкого.
И все-таки и "болезнь Гура", и его власть над Ритой, и загадочное решение Риты умереть, и двери, которые открывались непонятно как, и тайник - все это было реальностью и требовало объяснений.
Но мое время кончилось.
Я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.
Поспать бы! То ли дала себя знать усталость, то ли начало действовать средство Гура, но я совсем отключилась и даже не сообразила, где я, когда в мое плечо впились пальцы Гура.
- Не поняла? Не веришь? Николь...
Судя по часам, я уже давно находилась на том свете. Но Гур с его птичьими когтями никак не походил на ангела.
- Не поняла? Хочешь понять?
Я хотела только спать. Я будто скользила по наклонной плоскости куда-то в небытие, и, если это была смерть, то я желала ее.
Но меня удерживали пальцы Гура.
- Хочешь понять? Ты останешься здесь. Тайник в твоем распоряжении. Если хочешь понять... Я дал тебе подкрашенную воду... Я сам... я сам этого хочу. Чтобы ты поняла. Чтобы был кто-то еще.
Я больше не могу...
Его пальцы разжались, и я тут же полетела в бездну.
Моя последняя мысль все-таки была о смерти - я уже забыла, как засыпают в двадцать лет после сильной усталости.
(Продолжение следует...)