Он потел и писал, с жёлтой каплей под носом,
Только не дошагал в старомодных ботинках,
До мечты, через тернии… лучше бы, к звёздам,
До среды обитания птиц Метерлинка.
Она рядом, привыкла… всю жизнь - на запятках.
Он стругал писанину, она – буженину,
И стирала пылинки дырявою тряпкой
С мебелей и немого давно пианино.
Но когда он ушёл покупать сигареты,
Она сделала то, что всегда запрещалось,
И нашла ноутбук, незакрытый поэтом,
И обидные строки, что ей посвящались.
А вернувшись обратно, с румяной щекою,
Он вкатился арбузом к уставшей Немузе...
Но в квартире, встречая его пустотою,
Развязался когда-то запутанный узел.
И с тех пор он живёт, как хотел, но не пишет,
Если пишет, то только гнилому ботинку,
Да и то лишь, вздыхая с похмельной одышкой -
"Не забыть отнести эту обувь в починку".