а знал ли Хуан Доминго Перон
что ему лучше было не возвращаться домой
а продолжать свой трусливый побег из страны майского солнца
до тех пор пока оно не закатится за долговязые горы распутности?
Тот год запомнился многим
и до сих пор в трижды проклятых винных лавках
нет-нет да и громыхнет:
- А помнишь июнь семьдесят третьего?
Поджаренная яишница с шипением остывала
на хорошо промасленной сковороде,
Вьетнам нехотя догорал
под тлеющими углями Белого дома,
а Джеймс Блант склонив голову,
вспоминал свою престарелую Симону,
и те субботние ночи в придорожном мотеле
под нескончаемое ”Here we go again”;
но время было безжалостным -
оно спешило оставить их в далеком
девятсот семьдесят третьем от Рождества Христова.
Дни идут,
а Ричард Никсон мотает свой второй срок,
Роберто Супер безуспешно штурмует
президентский дворец Ла Монеда,
Сальвадор Альенда назначает
главнокомандующим сухопутными войсками
генерала Августо Пиночета,
а тот уже через двадцвать дней
будет плясать румбу на его могиле
и пить чилийское вино из его щербатой посудины.
Музыка в семьдесят третьем
гремит особенно громко,
неуверенный в себе Гленн Хьюз
берет первые ноты ”What’s going on here”,
уже тогда инопланетные Pink Floyd
показывают исхудавшему от бесконечного LSD миру
темную сторону луны,
а пока еще никому неизвестные Queen
записывают свой одноименный альбом.
Энди Уорхол отчаянно докуривает последнюю сигару
перед наконец открывшимися дверьми
впоследствии легендарного CBGB,
стены которого будут первыми слушателями
The Velvet Underground
и еще пол миллиона обдолбившихся панков.
Шутка ли,
тридцать три года беспробудного рок’н’ролла,
последнюю точку в котором
так несправедливо поставила большеротая Патти Смит.
- Ох, как хорошо она сосала! –
с немой ностальгией в глазах говаривал старина Хилли.
Бедолага,
он не выдержал такой позорной кончины своего детища
и уже на следующий год отправился за ним следом.
А тем временем последние
американские военнопленные покидают
уже хорошенько поджаренный Вьетнам,
унося в своих распаренных сердцах
память о гостеприимности местных женщин
и привкус сладостных ханойских блинчиков на губах.
То тут, то там вспыхивают мятежи и забастовки,
безымянные террористы продолжают борьбу
за Святые земли,
ООН сообщает о том, что засуха в Эфиопии
стала причиной гибели ста тысяч человек,
и вообще все идет к тому,
что этот чертов мир
вот-вот отойдет на давно заслуженный отдых.
В это время во все кинотеатры мира
как нельзя кстати
поступает пленка с ”Экзорцистом” Фридкина,
человечество облегченно вздыхает
и
углубляется в киберразврат.
Но система дает сбой и происходит непредвиденное:
один за другим в мир иной
отходят апостолы земли обетованной.
Первым отбывает блаженный Пабло Пикассо,
совсем немного не дотянувший до своего столетия.
Следом за ним отправляется шустрый Брюс Ли,
так мало повидавший на своем коротком веку,
а последним ударом становится кончина
повелителя всех слуг человеческих
Джона Рональда Толкина,
кости которого, говорят, превратились в волшебную пыльцу,
ее свечение можно наблюдать
во время внеочередного лунного затмения.
Шли дни и все становилось на места.
Люди выходили из своих убежищ,
убаюкивали вечно вопящих детей,
примеряли балоневые комбинезоны
и ходили в соседние селения за освященной водой.
Некоторые даже продолжали жить своей жизнью,
как ни в чем не бывало.
Трумэн Капоте счел своим долгом напомнить о том,
что собаки по-прежнему лают,
а вечно упоротый Билли Берроуз
покусился на правду и написал свой
сто восемнадцати страничный ”Порт святых”.
Да и в целом,
вроде все хорошо
и год этот можно было бы считать вполне удачным,
но кто же знал,
что в самом зародыше одиннадцатого февраля,
в Богом заснеженной Норвегии
удивительным образом разродится на свет
маленький Варг Викернес
и в глазах его засияют
пятиконечные изумруды
остроносой звезды.