Играют в шахматы каштаны
И кружево плетет сирень.
Провинциальные романы
Добавят перцу в пресный день.
И время, режиссер пространства,
Диктует мне на чистый лист:
«Смутитель местного дворянства,
Гусар, смолянка, гимназист…»
Созданья творчества и мига,
Но так витальны, чтоб прочесть
Сирени тайну и интригу,
Едину присно, ныне, днесь.
Для их страстей и бытованья
Так мало надо мне примет:
Проулков старые названья,
Чугунных кружев пыльный след.
И вот уж: «Экипаж для дамы,
Когда изволим закладать?..»
Всхлип шин и происки рекламы
Тому не в силах помешать.
Мерещится сквозь шум трамвая:
Булыжник, стук иных колес,
Отроковица роковая,
Ее улыбка - действа ось.
…О, как галантен китель звездный! -
Он ладно скроен, крепко сшит…
А на Московской дом скабрезный
Кому-то голову кружит…
Виной тому ль над бездной трели
Иль полнолуния пузырь? -
Не обойдется без дуэли,
Письма, ухода в монастырь…
Прозренье, нищенство и дрёма,
И стыд - уездною уздой…
И пахнет свежим чернозёмом -
Неотвратимою бедой.
До вздоха и сердцебиенья
Все повторится - тесен лист!
Сирени нагота и тленье
Прервет мой майский экзерсис.
Какие старые романы
Прочтет сентябрь, кому и с кем?
Играют «черными» каштаны
На крыше - шахматной доске.