Дорогой и родной, вечер в городе тонет. Месяц медью блестит. Звезды смотрят в истоме.
В окнах чье-то тепло, от чужих позашторено. Чтобы не утекло… Вроде все обговорено,
Все по полкам стоит, как послушные слоники. Наши кошки – поврозь, на своих подоконниках. Наши мысли, устав, засыпать собираются, наши души, обиды забыв, улыбаются. Кто-то важно сказал, что мудрей утро вечера. Ну, а нам все равно – ведь делить-то нам нечего. Тут дели - не дели, все равно не скукожится. Все растет да растет. Не мельчает, а множится. Так и будет, поверь. Это в нас не изменится. Ты попал ко мне в плен. Ну а я – твоя пленница. И однажды, потом, за горами, за дОлами будет наше окно за такими же шторами.
Дорогая Танюшка, ты знаешь, мне странно. Мне понятно, что ты для меня так желанна. Ну, а я-то? Без денег. В делах и заботах. Все боюсь, что меня приняла за кого-то. Не речист, не свободен. Не смел, не решителен. Разве этот портрет для тебя утешителен?
Может, все тебе просто по глупости кажется? По своей доброте возвеличишь ты каждого… А потом упадет пелена и – пожалуйста. Кто из нас тогда будет разбитым и жалостным? Я отмерю семь раз (говорил тебе, помнится), время дам я тебе, чтоб успела опомниться. Будут эти семь раз, уж поверь мне, не скорыми. Долгий путь до окна за такими же шторами…