Идя по этой улице прямой,
придёшь принепременно ты домой,
а дома ждут жена и сыновья.
И только я в ночи приследую тебя.
И только я в ночи приследую тебя,
а дома ждут жена и сыновья.
Идёшь принепременно ты домой,
чеканя шаг на улице прямой.
В руке ты держишь жёлтенький пакет.
Как хвост, туманный дым от сигарет.
Я чувствую, как бьётся нервно пульс,
невроза ощущаю сладкий вкус.
Споткнулся ты. Стальной раздался звук.
Стряхаешь грязь с искачканных ты рук,
но есть одно засохшее пятно,
лишь только мне принадлежит оно.
В пакет ты собираешь снова всё,
но то, что прячешь ты, теперь моё,
как и твоё. По крайней самой мере
всё это фигурирует при деле.
Ты снова вспешке. Бегающий взгляд.
Избавится от пистолета был бы рад,
но я на этот раз не удружу,
когда наступит Страшный Суд скажу,
куда ты спрятал собственную совесть,
где оборвал приятельскую повесть,
которую я жизнью называл,
и ствол куда ты ночью зарывал.
Мне нету дела до присяжных суд:
для них убийство есть абсурд,
который служит методом для смерти,
а смерть служанка жизни. Вы поверьте,
а остальное к вам придёт само.
Убийство - средний род. Моё оно.
Убийство не имеет пол и род.
Убийство так ничтожно для аорт.
Ты, поднимаясь, продолжаешь шаг.
На башне городской звучит "тик-так"
Какая тишина! О, боже мой!
Ты в страхе убегаешь. Стой! Постой!
Я докажу тебе, что я умею жить,
что я люблю других людей любить.
Какое право ты имел на то,
что совершил со мной не так давно?!
Всё чаще ты оглядывать стал,
но я невидим. Ты устал.
Я - мёртвый дух из рода привидений,
теперь герой носных твоих видений.
Ты входишь в свой подъезд, а значит в дом.
Тебя на кухне ждёт жена с котом.
Ты прячешь все улики в свой тайник,
потом берёшь у сына первого дневник,
пытаешься понять и быть отцом,
но мысли все твои лишь об одном.
Страх поселился в теле у тебя.
Страх - первый пункт по плану мести за себя.
Как ни был бы твой адвокат хорош,
собачий них острее. Даже нош
в борьбе бы уступил за остриё.
Тюрьма тебе второе бытиё...