* * *
Совсем новёхоньким червонцем
времян языческих царей,
над гребнем дальней крыши солнце
венчало синий эмпирей.
Оно прогрело угловатый
двор, и уже умерив прыть,
в сугробы не внесло разлада,
их не затронув до поры.
Зато без всякой проволочки
пролезло в комнату, и тут
творило сразу что захочет,
любой исследуя закут.
А наглотавшись зимней пыли -
чихнуло крепким сквозняком,
тотчас без видимых усилий
запрыгало под потолком.
И наконец перелопатив
всё что попало под указ,
своё закончило занятье,
да скрылось наскоро из глаз.
Поэт, усевшись на кушетке
к подушкам прислонясь спиной,
подумал - значит скоро лето,
вдыхая этот первый зной.
Довольный оным наблюденьем
он стал прокручивать в мозгу
картины новых приключений
на черноморском берегу.
* * *
Чернеют ледяные скирды
вдоль переулка тут и там,
и ни в какие ворота
не лезет ветра волокита.
Дверь закричала петухом
потворствуя кривой пружине,
а выше - просто бездна сини,
и солнце шпарит кипятком.
Сей петербургский вариант
весны до запятых изучен -
в садах не столь угрюмы сучья,
и наст осел и ноздреват.
У церквы тётка крестит торс,
да нищий дремлет деловито,
он даже загрустил для вида -
не от души и не всерьёз.
Не будет денег на фуфырь -
так он и так от солнца пьяный,
и прут шальные тараканы
по недрам вшивой головы!
ПОСМОТРЕВ ПЕРЕДАЧУ О СОБЫТИЯХ 68-ГО
Войны, революции, дворцовые перевороты
закончились в том столетии, и не сдержать зевоты
глядя на пейзаж в полиэтиленовой раме -
там давно нет места комедии, а тем более - драме.
Видно в Европе и впрямь наступила Большая Скука.
Отвыкшие ненавидеть, а зане - и любить друг друга,
мы наконец оставили ближних своих в покое,
а равно - и дальних, но становясь изгоем
из человечьих чувств с собой захвачу Искусство -
оно позволяет не сразу, но удивительно шустро,
выбраться грешному аз за означенные пределы
действительности покрытой холодным, белым
саваном снега, действительности в которой
никто не задумывается над Кораном или над Торой,
и наверное меньше всего - над Новым Заветом,
действительности, залитой мертвенным светом
электрических лампочек, и оную недвижимость
Истории , в конце концов пережившей климакс,
и не мечтающей вновь очутиться во власти страсти,
на пороге старости ты сам называешь счастьем.
* * *
" Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса..."
Гомер
Мы не станем героями мифа
адресатами выспренных слов,
коль не кровушка - жидкая лимфа
и совсем не наломано дров.
Но зато в электрическом свете
сразу радости быта видны -
сколь сияет горшок в туалете
подле кафельной, гладкой стены,
а в гостиной висит телевизор -
офигительно плоский экран.
Всё вокруг и красиво, и чисто -
в светлой коже, парче и коврах.
Холодильник забит под завязку,
под оконцем мерцает авто,
и с почти что супружеской лаской
плечи мягко обнимет пальто...
Ну какие стишки, дорогуша -
ни про нас, да и с нас - не греши.
Что мы пискнем из душного плюша
шебуршащей мышиной души?