В бою необходимом
нас было больше ста.
Не выстрелом единым
жила атака та.
Когда винтовки дуло
штыку сдало дела,
с меня вдруг пуля-дура
пилотку сорвала.
Я сбитую пилотку
не пробовал поднять.
Душа мне спёрла глотку,
готовая слинять.
Она трясла мне пятки
до полосы ничьей,
вдруг стало,психопатке,
на небо надо ей...
Свистели пули мимо.
И был атаки пик:
глядел неумолимо
мне в душу немца штык.
Я план врага нарушил:
упал он,как мешок,
и испустил он душу
из глубины кишок.
Я рвал второму шею
в районе кадыка.
Велел его душе я
взлететь за облака...
Тряслась от перегрузки
и кровь пила гора,
которую по-русски
мы взяли-на ура.
И боем перегретый
не видел я сперва,
что на горе на этой
нас было сорок два.
И одолев горячку,
души сглотнул я ком,
и вскрыл махорки пачку
гранящимся штыком.
А был мой штык бесстрашным
и вдоль,и поперёк,
для новой рукопашной
он душу мне сберёг.
И ротный,честь по чести,
мне обещал медаль...
Душа была на месте,
пилотку было жаль...