В причалах шлепает волна,
в мазуте отразилось небо.
У крана согнута спина,
а чайки ловят крошки хлеба.
Старик сутул и бородат,
лицо, как ржавчина на днище,
а на фуражке - стертый "краб"...
Он корки по карманам ищет,
кидает хлеб, и чаек стон
звучит, как некогда звучали
другие стоны и печали
среди других, таких же волн.
На кнехте сидя, он плюёт
на зелень волн неторопливо.
Спокойно трубочку берет
и курит несколько лениво.
Ему кричат: «Сойди-ка, дед!
Отдай конец, буксир уходит!»
Он взглядом пристально проводит
и пустит матерок вослед.
Ложится на воду слюда
последних дней в огне заката.
Он не поверит никогда,
что море в чем-то виновато.