Хромает Март, облокотившийся на трость,
В пальто укутывая раненую душу.
Со всех сторон сомнений шепот: "Лучше брось!
Ведь лишний груз в бегах от Фатума не нужен!"
Но цель близка, бальзам живительного сна
Почти в руках. Ещё немного, ну же! Ну же!
О, как мечтала ясноокая Весна
Освободиться от грызущей сердце стужи!
И Март спешил расплавить тысячи снегов,
Крушил дворцы, что возвели кругом метели.
А самого нигде не ждал ни утлый кров,
Ни холод тщательно заправленной постели...
И столько дней не спал, что многое слилось
В сырую слякоть под озябшими ногами.
Но как он мог перечить Ей? Стихала злость.
…Зло называется людскими именами.
К исходу срока Март вернулся к небесам,
Перед Весною он, коленопреклонённый,
Поставил радужно сверкающий бальзам,
Живой водой из слёз холодных, снегом полный.
Была наградой для него слепая ночь
В объятьях этой вечно юной пьяной девы.
Она была невинна, девственна, точь-в-точь,
Как сотни лет назад. Инферно-королева.
А он прощал, а он у раны прятал соль,
И каждый год его будили от забвенья…
Сжимая трость, превозмогая горечь-боль,
Работал день и ночь с безумным исступленьем.
Она травилась, ведь хотела видеть сны,
Где есть тепло, такое чуждое, родное.
Март хоронил останки царственной Весны,
Рукам Апреля отдавал своё пустое
Давно не бившееся сердце. Пусть оно
От вечных пыток успокоится, оттает.
И выпивал он сам волшебное вино,
Мечтая встретиться однажды с братом Маем.