«Мне снился сон. Я в устье многих рек
На берегу пещеристом, в кавернах
Знакомых с виду. Вид пещер прескверных
Меня манил, но и пугал; дрожь век –
Во сне был слышен каждый звук. Но звук
ТОТ не звучал заливисто со склона.
И под горой не слышно было звона
Он как внутри раздавшийся «тук-тук».
Звук шёл, волной к себе маня;
В одной пещере, блёклой, не помпезной,
Я коридор нашла. Он без железной
Двери. Но лабиринта западня
Так западнёй являются врата
В которых исчезают беспричинно
И не вернутся – женщины, мужчины…
Я видела их много за года.
И в этот створ пещеристый зовёт
Неумолимый голос. На закланье?
Я испытала жуткое страданье
Как будто жизни угасает светоч. Вот,
Зовет он молча. Голос страшен им,
Кто на холме поодаль заигрались.
И мне! Но бесы как не утруждались,
Я шаг за шагом следую за ним.
Вот коридор – обычный, как в домах
В больницах и почтенных учрежденьях
В бесчисленных и долгих ответвленьях
Тоннель… как в тех последних жизни снах.
И до конца уж близок путь. Подать
Уже не требовалось больше освещенья.
Свет из конца слепил. Тут на ступени
Спустилась будто чья-то благодать.
Ступени грел приземистый мужик.
Он не красавец, с рыжей шевелюрой
Но источал он всей своей фигурой
Тепло, как оголенный проводник.
Мой страх от путешествия иссяк
Я грелась в излучении чудесном
Вопрос терзал, казался неуместным
«Вы Бог? Мне показалось, это так».
«Я - Бог? Так тоже можно называть.
Но не в названьях впрочем благость дела.
Я здесь за тем, чтобы тебя согрела
Моя любовь. Ты ж ищешь благодать?»
«Я так искала! Я ЖИЛА во сне.
Теперь я знаю…Даже нет, не знаю!
А будто верю, кожей ощущаю
Приобрела искомое… извне».
«Тебя люблю». «Я тоже вас люблю!
Тебя, о, Бог! Прости что фамильярно.
Ну, я пойду… так стало лучезарно
Что путь назад сама вполне найду».
«Ты знаешь, что обратный переход
Дается только тем, кто риску смерти
Предпочитает жить. Но там, поверь ты,
Судьба воздвигнет новый эшафот
Ты можешь плыть назад, но только так:
Моя любовь с тобой, и это вечно –
Но ты с своей любовью, небеспечно
Должна решиться на несложный шаг
Взгляни сюда». Я выглянула вниз.
Там в миле над пучиной непроглядной
Висел канат, и был он крепкий, ладный.
«Возьмись за фал. А после отпустись.
Согласна? Видишь, многие летят».
И у меня от страха сжалось сердце.
Но свет Его и веры новой дверца
Разбили жути пышной маскарад.
«Пойду, Господь», - и страх исчез сердечный,
Пустила прочь истерзанный канат
«Любовь с тобой – навек, как говорят.
Но век – лишь миг. Пойми, что я – все-вечный».
Был чуден тот полет, и символом, истоком
Его чудес, его святой любови,
был легкий пух паденья вместо крови,
Гонимой нескончаемым пороком.
Так что ж, порок исчез? «Тебя люблю, о Боже!», -
Проснулась окрылённая любовью,
И первое, что видела под бровью
Открытой свету – свадебное ложе.
На нем лежал, лучам подставив щёку
Мужчина, с искаженной сном улыбкой.
Он просыпался. Сон разрушен пыткой
Дневного солнца – свет на лежебоку;
Привстал, облокотившись на перине,
Её увидел, улыбнулся жадно:
«Как ты спала? Что видела? Досадно,
Мой сон… без снов. Без красок на картине».
Она - свой сон ему с улыбкой слёзной;
Пробита брешь благой для девы вестью.
И с гордостью за обретенье, вместе
Они судили о причуде звёздной.
«Пойми, впервые я вняла завету.
И покорилась голосу в утробе».
«Да, ты похоже, отворилась свету
и жизни страх отвергла при подмоге
ЕГО! Я думаю, поверь ты,
что что-то проросло в той недотроге
что знал я раньше. Ты любви тревоги
Забыла, позабыв… о страхе смерти!
Тебя избавил от мучений ада
Любви великой щит, и с ним наверно
Все страхи отступают. Вот награда!
Иди ко мне, любовь моя безмерна!»
К ней руки отворил, перстом играя,
Спускавшемся к груди, сосцам чудесным.
Он жаждал, ждал, он ждал её, вдыхая
Весенний запах женщины прелестной.
Она, отринув руки, увернулась.
«Вот так всегда! Как вы, самцы несносны!
Мне кажется, я только что очнулась –
Я о Любви! Ты ж любишь как подросток.
Как любит ОН! Он несравненен, светел!
Он Бог! Он искрой душу раскрывает».
«А я мужчина. И мужчина знает
что раскрывать у женщины. Заметил
Что в том раскрытом божеством анклаве
Осталась брешь! Любовь за всё в ответе!
Любовь кричит во мне – я на рассвете
В ту брешь готов земной бальзам добавить!
Позволь к Любви добавить поцелуи!»
Но о небесном, не земном печалясь
Она вспорхнула, прикрывая груди,
Храня себя от похоти и жалясь,
С лихим задором, в откровенной позе…
Тогда же не печалясь, а забывшись
Возвышенно мечтала! В грешных людях
Искала отражение всевышних
Сил; вспоминала небеса и земли –
её ланиты покрывались нежной краской…
Невеста Бога? Можно так, с опаской
Сказать о ней. Чудны ж его творенья!
© Johansson, 28 February 2010