Аромат благовоний и пение птиц
Вежды открыли — богач просыпался.
День сладостный снова в окно улыбался
И радовал стан ещё спящих девиц.
Перста лишь взмах — во мгновение ока
Купель наполнялась чистейшей водой...
«В роз лепестков, из живого истока,
Давай окунёмся скорее с тобой.
Проснулась ты раньше,
А значит награда:
Сегодня весь вечер пробудешь со мной.
Мой друг прибывает из центра Арада,
Шесть батов вина привезёт он с собой.
Хочу, чтоб сиянием ты преисполнив,
Торжественный вечер собой озарив,
Завистливых взглядов пространство наполнив,
Изысканным танцем нас всех удивишь».
Виссона, порфиры послышался шелест,
Ткачи и портные за дело взялись,
Вот образ плетётся, снаружи как вереск,
Внутри же - гниющая винная кисть.
Пиршество! Вот в чём причина.
Вокруг богача суетится народ,
Маска корысти — неправды личина,
Праздности ядом наполнен сей род.
Вот пёс что проснулся: зевнул, потянулся,
И снова шагнул, в неизвестность глядя.
Он словно осенний листок окунулся,
В стужу озябшего нового дня.
Бездомный, ненужный и вечно голодный,
Судьбы его цель знает лишь только Бог.
Но вдруг, неожиданно ветра холодный,
Порыв просвистел и пустил наутёк,
На запаха след и с обеда возможный,
Брошенный кем-то хоть хлеба кусок.
И вот на пути: человек придорожный,
Весьма сокрушён и болезнью усох.
Лежит у ворот и свой век доживает,
Печаль и тоска ему мать и отец,
Скорбь он сестрою своей называет,
Тело же носит из струпьев венец.
«О Боже, помилуй... как жажду воды»,-
- Он голову в сторону пса повернул,
Их взоры слились в одночасье беды,
А пёс, посочувствовав, рану лизнул.
Дрожащей рукой он собаку погладил,
И ласково вынул кусок сухаря,
«Ну что, мой хороший?», - он тихо добавил,
Закашлялся, сплюнув от боли хрипя, -
«Ты тоже на запах примчался обедний,
В надежде насытить никчемную плоть?»
Окутывал мглою их вечер осенний,
И слёз не осталось, нужду побороть.
А за воротами вечер удался,
Смех и веселье, хмельное вино,
Но вдруг в темноте дикий вопль раздался,
Лазарь свой дух испустил только что.
Все поутихли... Собаки завыли...
Кто-то молитву невнятно вторил,
Немного спустя и об этом забыли,
Вновь погрузившись в беспечности ил.
Аромат благовоний и пение птиц
Вежды прикрыли — богач умирал,
Зловещей улыбкой день мрачный мерцал
И слышался горестный ропот девиц.
Перста лишь взмах — во мгновение ока,
Бог забирал, что однажды вдохнул.
В мир светлый и полный живого истока,
Богатый, увы, по делам не вспорхнул.
И будучи в аде, мучимый безмерно,
С огромной нужной он на небо взирал:
«О! Аврааме, отец милосердный,
Лазаря что ли, ко мне бы послал.
Мучаюсь сильно я здесь и страдаю,
В пламени сем лишь одна только боль,
Как прохладить мне язык, я не знаю,
Перстом коснуться ему лишь позволь».
Лазарь сочувственно жал лишь плечами,
А Авраам свою речь начинал:
«Вспомни, о чадо! Какими дарами,
В жизни своей, ты тогда обладал.
Вспомни призывные речи пророков,
Вспомни небрежность ты к Божьим словам.
К Лазарю, вспомни, жестоких упрёков,
Каждый теперь получил по делам.
Сверх же всего, между нами и вами,
Пропасть огромная, не перейти,
Многие здесь, сострадая, желали,
Облегчить страданье, с любовью прийти».
Тогда он сказал: «Так прошу тебя, отче,
Пошли его в дом, где отец мой и мать.
Пусть братьям укажет, Кто истинный Зодчий,
Чтоб не пришли здесь со мной умирать».
«Есть Моисей ведь у них и пророки,
Есть у них уши, пусть слушают их».
«Нет, Авраам, они бросят пороки,
Увидев того, кто был мёртв и се жив».
«Если пророческой вести не внемлют,
Нет на земле, кто бы мог им помочь.
Если при виде нужны они дремлют,
Камень сердечный уж не растолочь».
Суть же сей притчи – призыв к покаянью,
Дабы не впасть нечестивым путям,
И устремиться, к Иисуса распятью,
В прахе и пепле, к священным ногам.
Завершено 30 января 2011 года.